Яков Миркин: О малоизвестной стороне жизни автора "Кому на Руси жить хорошо"
У каждой жизни есть своя денежная формула. Конечно, мы все очень разные и совершенно не сводимся к деньгам, но все-таки в чем-то сводимся, если вспомнить, что деньги - это свобода ("чеканенная свобода", по Достоевскому в "Записках из Мертвого дома"), это возможность быть тем, чем ты хочешь, это независимость от слепых сил рынка и это не зарплатное, не долговое рабство.
Нам всем всю жизнь приходится тянуть денежную лямку. И даже тогда, когда ты на коне, на самой вершине, хочется сказать, самодовольства, всегда есть вопрос: что будет, если наступят финансовые риски, а их миллион.
Редко кто делится с нами подробностями своей финансовой жизни, своей денежной формулой. Но, слава богу, есть писатели, есть их дневники и бумаги, есть все мелкие подробности их ежедневной жизни, чтобы извлечь из них их жизненные, денежные формулы и попробовать их применить к себе. Пушкин? Вечный должник, не слишком удалой картежник, получавший в заем деньги из казны и тем державшийся в Петербурге вместе с великосветской семьей, наряду, конечно, с блистательными личными проектами - изданиями своих книг и журнала. Достоевский? Там игра, игра, игра. Толстой? Огромное желание освободиться от своего имущества, как от позорного, избыточного, и заодно очистить от него свою семью, которая, как многодетная, могла бы на эти средства жить. Чехов? Всю жизнь был изработавшимся, всю жизнь в борьбе за гонорары, за ежемесячный доход, всю жизнь в долгах, чтобы хоть как-то более-менее прилично содержать или поддерживать родителей, братьев и сестру. Продать всего себя на 20 лет, продать права, чтобы заплатить долги и обрести свой дом.
Они - живые люди, и вряд ли бы им понравилось, что мы пытаемся так разобраться в их частной жизни, пусть даже денежной, но что же делать? Мы сами себе небольшой пример. Мы все пытаемся найти учителей или образцы для подражания. Но есть все-таки один человек - воистину загадка, по совместительству большой русский поэт. Как смог он прожить с такими финансовыми рисками, как мог так разбрасываться деньгами и выжить?
Кто же это? "Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет". "Сейте разумное, доброе, вечное"! Николай Алексеевич Некрасов, но не тот, кого мы помним в нездоровье, а деятельный, живой, удивительно коммерческий человек. Как-то раз Некрасов (24 года), Иван Панаев (34 года) и его жена Авдотья (26 лет) засиделись летним вечером (дело было в 1846 г.) в имении в Казанской губернии, где были в гостях, и решили основать новый журнал, точнее, купить права на журнал, находящийся в увядании, но зато пушкинский, "Современник". Ибо Н.А. Некрасов (нам никак не обойтись без имени-отчества) был не только молодым поэтом ("всё туманится и тмится, мрак густеет впереди", - так писал он в первом сборнике), но еще и обладал большим финансовым талантом.
Первым заметил это Белинский. Юный Некрасов, будучи близким ему человеком и партнером в преферансе, но находясь без денег, придумал литературные сборники, куда известные писатели должны были сдать свои тексты бесплатно. "Белинский находил, что тем литераторам, которые имеют средства, не следует брать денег с Некрасова. Он проповедовал, что обязанность каждого писателя помочь нуждающемуся собрату выкарабкаться" (Панаева). Затея блистательно удалась, сборники пошли нарасхват, с большой финансовой отдачей.
А затем жизнь по нарастающей. Некрасов за чужие деньги перекупил права на "Современник"; дал в нем Белинскому оплату до неба; "продвинулся на рынок" - все тогдашние газеты и журналы были завалены объявлениями о выходе "Современника"; дал ниже, чем на рынке, цены на подписку; уже в N2 была помещена "Обыкновенная история" Гончарова, имевшая громкий успех; считались затраты, прибыль, брались кредиты, авансы, финансами управляли как экипажем - полный вперед! (Панаева).
Ему 25-27 лет и он преуспел. Вот слова Белинского: "Нам с вами нечего учить Некрасова. Мы младенцы в коммерческом расчете: сумели бы мы с вами устроить такой кредит в типографии и с бумажным фабрикантом, как он?" А вот сам Некрасов: "Риск - дело благородное. Потребность к чтению сильно развилась. С каждым днем заметно назревают все новые общественные вопросы; надо заняться ими с огнем, чтобы он наэлектризовал читателей, пробудил бы в них жажду деятельности" (Панаева).
И они занялись и стали пробуждать. В первый же год - 2 тыс подписчиков, во второй - 3 тыс, по 16,5 руб. за год. А дальше то долги, то прибыль. То меньше подписчиков, то больше. То задержки из-за цензуры, то быстро отдать подписчикам все, что задолжали. Это был денежный пирог, который рос год за годом, но все время объедался, правда, не издателями, у них были умеренные аппетиты, а авторами (дайте в долг, аванс) и просителями (дайте денег). Через 7 лет долги журнала достигли 25 тыс. руб. (Чернышевский).
Как же они выжили? И как случилось чудо? "Я слышала от самого Некрасова, как он бедствовал, в начале своего пребывания в Петербурге спал на голом полу, подложив пальто под голову. На моих глазах произошло почти сказочное превращение в его жизни. Многие завидовали, что у его квартиры стояли блестящие экипажи очень важных особ; его ужинами восхищались богачи-гастрономы; сам Некрасов бросал тысячи на свои прихоти, выписывал себе из Англии ружья и охотничьих собак" (Панаева).
Что это за чудо? Ответ прост. Значительные средства Некрасову доставляли его произведения, но действительно космические, колоссальные деньги приносила карточная игра. Перед нами великий картежник, тот, кто любит запредельные риски. "Я играю в карты; веду большую игру. В коммерческие игры я играю очень хорошо, так что вообще остаюсь в выигрыше. И пока играю только в коммерческие игры, у меня увеличиваются деньги. В это время я и употребляю много на надобности журнала" (Чернышевский).
А где же было поле денежных битв? Английский клуб в Петербурге. "Некрасов был человеком великих неукротимых страстей, которому был нужен головокружительный риск. Где было их искать в то время, да еще ему, связанному серьезным и благородным делом таких журналов, как "Современник" сначала и "Отечественные записки" потом? Отводом бунтующей, неукротимой силе и являлся Английский клуб с целыми состояниями на зеленом сукне, с борцами на жизнь и на смерть кругом" (Немирович-Данченко).
Он даже от цензуры лечился картами: "За картами я еще притупляю мои нервы, а иначе они бы меня довели до нервного удара. Чувствуешь потребность писать стихи, но знаешь заранее, что никогда их не дозволят напечатать. Это такое состояние, как если бы у человека отрезали язык и он лишился возможности говорить" (Панаева).
Карты, большая коммерческая игра, выигрыши - это был образ жизни. "В начале 1850-х Некрасов стал ездить в Английский клуб раза два в неделю и очень счастливо играл в коммерческую игру. Часто из клуба он приезжал с гостями часов в 12 ночи, чтобы играть в карты. Иногда игра продолжалась до 2 часов пополудни другого дня" (Панаева).
Счет шел на десятки тысяч. "Глупо бросать, когда мне везет такое дурацкое счастье". Вот его слова: "Пустяками окончилась у меня игра - тысяч 40 выиграл. Сначала был в выигрыше 150 тысяч, да потом не повезло. Впрочем, завтра, может, верну эти деньги" (Панаева).
Что это такое? Прокламация карточной игры? Нам осуждать? Никак нет. Он знал себя, он был человеком сильных рисков, он играл там, где нужны были ум и расчет, он это делал в игре, а без нее мы, человечество, обойтись никак не можем. Вспомним профессиональный спорт, где сегодня ставки - миллионы. Это ведь и были миллионы "в наших деньгах": тамошние 100 тысяч рублей гораздо больше наших сегодняшних 100 миллионов.
Переведем-ка дух. Некрасов, демократ, почти что революционер, под цензурой, "Кому жить на Руси хорошо" - и Английский клуб в Петербурге, в высшем обществе, среди высоких чинов, в посиделках даже у себя дома, где велась многочасовая, на многие тысячи, днем и ночью коммерческая игра?
Лучше поклониться! Умению человека управлять собой, выбиться из ничего, завоевать свой капитал, удерживать журналы, рождавшие великую русскую литературу. Оставить наследство трем бывшим своим возлюбленным, одной - деньги, другой - доходы, а третьей - имение. Найти в своей любви к запредельным рискам источник высоких доходов и создать такую оригинальную денежную формулу своей жизни, что о ней вспоминают и через полтора с лишним века. Поклонимся и пожелаем, чтобы каждый из нас - нет, не играл и не заигрывался, а просто нашел свою собственную денежную формулу, равную тем рискам и талантам, которые есть в каждом из нас.
