В Японии на 94-м году жизни скончался Кага Отохико: «Только русские смогут понять то, что я хотел сказать»
12 января 2023 года скончался выдающийся писатель Кага Отохико. Ему было 93 года, он прожил долгую жизнь. Но и долгая жизнь когда-нибудь кончается.
Кага писал по-японски и про Японию, но был человеком укорененным не только на своей родине, но и в мировой культуре. В список своих кумиров он заносил и Флобера со Стендалем, и Томаса Манна, и Толстого с Достоевским. Их эстетические и моральные идеи Кага прилагал к японским реалиям.
Я познакомился с Кагой в 2014 году, когда в РГГУ состоялась презентация перевода его романа «Приговор». Он посвящен судьбе человека, который ожидает казни в камере смертника. По своему образованию Кага был психиатром, работал и в тюрьме, всякого насмотрелся. Он решительно выступал за отмену смертной казни, которая в Японии до сих пор не упразднена.
Этот человек сразу мне понравился. У него была хорошая улыбка много повидавшего человека. Когда я смотрел на его доброе лицо, мне казалось, что у него голубые глаза, хотя на самом деле они у него — как и у всех японцев — были темными. На вопрос из зала, что бы стоило почитать из самой современной литературы, отвечал: читайте классику. Слушатель остался недоволен и спросил еще раз: ну а все-таки? Но Кага оставался непреклонен. Такого человека не собьешь. Такое упрямство я уважаю. Это был ответ не занудного ретрограда, а человека, выбравшего время, в котором он прожил свою литературную жизнь. Слишком многие живущие ныне «классики» сделались бизнесменами, эдакими массовиками-затейниками, исправно поставляющими товары для приятного досуга. Они гонятся не за подлинностью, а за тиражами. Кага же воспринимал свою жизнь как миссию. По нынешним меркам это представление устаревшее, но зато благородное. Благородство и честь нынче не в фаворе. Именно поэтому настало время писать морализаторские романы. Кага старомодно считал, что литература должна учить хорошему.
Повторная встреча с Кагой состоялась в 2016 году уже в Токио. Мой близкий друг, замечательный славист Нумано Мицуёси, сообщил мне, что Кага мечтает, чтобы его огромный и, несомненно, лучший роман «Столица в огне» был переведен на русский язык. Я согласился помочь.
Кага понравился мне и в Токио: выпивал охотно, смеялся заразительно, косил на девушек озорным взглядом, слушал и не перебивал, не строил из себя всезнайку и не стеснялся удивляться. Когда я заметил, что, по моим культурологическим выкладкам, среди русских душевнобольных должно быть много буйных, а среди японских — тихих, он воскликнул: «Надо же, как это не приходило мне в голову!». Правда, между делом жаловался, что — возраст есть возраст! — ему недавно пришлось забросить фигурное катание. В 2016 году ему было 86 лет. Кага спросил, существует ли фотография его кумира Льва Толстого, где тот катается на коньках. Уже потом я нашел фото Толстого на «снегурках», Кага остался доволен.
«Столица в огне» не была переведена ни на один европейский язык. Я спросил Кагу, почему он хочет видеть «Столицу» именно на русском. «Понимаете, — отвечал он, — только русские смогут понять то, что я хотел сказать». — «Почему так?» — «Потому что Россия подарила миру и мне Толстого и Достоевского». — «Россия теперь другая». — «Это только кажется».
Каге было немало лет, с переводом следовало поторопиться. Пришлось сделать то, против чего я всегда возражал: поделить текст на части между несколькими переводчиками. Трехтомник вышел в петербургском издательстве «Гиперион» в 2020 году. Это довольно быстро для текста длиною в две тысячи страниц. Мы успели с изданием, но на презентацию книги в «Фаланстере» Кага приехать не смог. Он прислал видеообращение, по которому было видно, что жизнь стала ему даваться с трудом. Тем не менее нам удалось сделать хорошее дело и доставить ему хоть какую-то радость.
«Столица в огне» — роман многоплановый. Тут есть и ностальгические воспоминания о детстве, и политические перипетии, и описания страстной любви. Выделю только один аспект: жизнь тылового обывателя во время войны, которую Япония вела против Китая, Америки, Англии и еще половины света в 1937–1945 годах. Поначалу война была далеко, японская армия сражалась за пределами страны. Обыватель хищно радовался победам, но потом линия фронта поползла обратно, и война откатилась до Токио. Описания жарко горящего города леденят душу.
Кага повествует о том, как одурманенные пропагандой люди становятся пацифистами. Он был католиком и воспринимал заповеди буквально. «Не убий» было для него моральным императивом. Поощряющий убийство воинственный извод христианства был ему чужд. Слова писателя — не оружие. Их предназначение состоит в том, чтобы защитить душу от тех людей, которые превращают слова в оружие.
Кто виноват в гибели миллионов людей? Многие японцы предпочитают думать, что подлые милитаристы обманули добрый японский народ. Но ответ Каги много жестче: виноваты все мы, «простые» японцы, потому что впустили в душу микроб ксенофобии и великодержавия.
Страна — это не территория, как думают некоторые геополитики, которые в качестве иконы используют географическую карту. С пеной на губах они двигают по ней флажки, окрашенные чужой кровью. Такова была та Япония, которую так блистательно и безжалостно описал Кага. Он показал, что страна — это люди, и их жизни важнее, чем разноцветные карты. Именно поэтому на его столе лежала под стеклом карта Токио, на которой были выделены те обширные районы, которые были сожжены дотла бомбардировками. Тот Токио, в котором вырос Кага, существовал только на старых картах.
Своим творчеством Кага не звал в прошлое и не загораживал перспективу. Прошлое, которое он описал, было таким, что открывало путь в будущее. Нынешняя мирная Япония — тому подтверждение.
Что до слов Каги о том, что только русские способны понять его творчество, то как мне хочется, чтобы оправдалось присловье: со стороны виднее! Все японцы знают имя Каги Отохико. Но далеко не все читали его. Не говоря уже о русских. Жаль. Ах, если бы политики и примкнувшие к ним обыватели умели читать хотя бы по складам...
