Тайная литературная история некоторых цветов

Желтый

Оскар Уайльд был арестован за пределами отеля «Кадоган» в Лондоне в апреле 1895 года. На следующий день Вестминстерская газета выпустила статью с заголовком “Арест Оскара Уайльда, с «желтой книгой» подмышкой”. Уайльд будет официально признан в суде виновным в грубой непристойности около месяца спустя, когда же суд общественного мнения уже давно повесил его. Какой приличный человек будет открыто ходить по улицам с желтой книгой?

Греховные последствия таких книг исходили из Франции, где с середины 19-го века сенсационная литература не была так сильно сжата между яркими желтыми обложками. Издатели приняли это как полезный маркетинговый инструмент, и вскоре желтые книги можно было купить по дешевке на каждом железнодорожном вокзале. Еще в 1846 году американский писатель Эдгар Аллан По пренебрежительно писал о “вечной ничтожности желтого бамбука”. Для других, солнечные обложки были символами современности и эстетических и декадентских движений. Желтые книги появляются на двух картинах Винсента Ван Гога 1880-х годов — «Натюрморт с Библией» и в «Парижских романах». Для Ван Гога и многих других художников и мыслителей того времени, сам цвет стал символом возраста и их отказа от репрессированных Викторианских ценностей. “Бум в желтом”, эссе, опубликованное в конце 1890-х годов Ричардом Ле Галлиеном, где он рассуждает: “Пока кто-то не подумает об этом, — пишет он, — вряд ли поймет, как много важных и приятных вещей в жизни желтые.” Он был убедителен: последнее десятилетие 19-го века впоследствии стало известно, как “Желтые девяностые.”

Традиционалисты были менее впечатлены. Эти желтые книги источали сильный запах беззакония. Как раз, когда рассказчик доходит до этического перекрестка, друг дает ему книгу в желтом переплете, которая открывает ему глаза на «все грехи мира», развращает и в конечном счете уничтожает его.

После ареста Уайльда толпа ворвалась в издательские офисы на Виго-Стрит, полагая, что они были ответственны за “желтую книгу”, упомянутую в газете. На самом деле, Уайльд нес копию «Афродиты» Пьера Луиса, и даже не внес свой вклад в публикацию.

Осуждение Уайльда (и неудача после «желтой книги») было уже не в первый раз, когда цвет связали с загрязнением, и далеко не последний. У художников, например, были многочисленные трудности с этим.

Два пигмента, на которые они опирались были очень ядовиты. Предполагалось, что Неаполитанский желтый пришел из отверстия в горе Везувия; желчно-желтый цвет был сделан из желчных камней, измельченных и смешанных со смолой; и Индийский желтый был, вероятно, сделан из мочи.

У некоторых людей, цвет ассоциируется с болезнью: подумайте о желтой коже, желтухе или желчном приступе.

Поток иммигрантов в Европу и Северную Америку с Востока и особенно из Китая в начале 20 века был назван “желтой опасностью”. Современные рассказы и снимки показали, что ничего не подозревающий Запад был охвачен нечеловеческой ордой — Джек Лондон назвал их “болтающей желтой популяцией”. 

Однако, желтый одновременно был и цветом красоты. На Западе, например, светлые волосы уже давно воспринимаются в качестве идеала.

В Индии желтый цвет является более духовным, чем мирским. Он является символом мира и знаний, и особенно связан с Кришной, который обычно изображался в ярко-желтом одеянии с дымчато-голубой кожей. Историк искусства, автор Н. Госвами описал его как “богатый яркий цвет, [что] держит все вместе, поднимает дух и вызывает видения.”

В своем металлическом воплощении, желтый был самым желанным цветом. Алхимики на протяжении веков искали способ превращать другие металлы в золото. 

Хотя чеканка монет утратила связь с золотым стандартом, награды и медали до сих пор, как правило, золотые (или позолоченные), а для цвета символическое значение наложило свой отпечаток и на язык тоже: мы говорим, золотой век, золотые мальчики и девочки, и, в бизнесе, золотые рукопожатия и прощания. В Индии золото является частью приданого и традиционно используется бедными как Сберегательный счет. В ноябре 2013 года, 24 сверкающих слитка, стоимостью более $1 млн, были найдены в туалете самолета. Ле Галлиен отметил в своем эссе, что “желтый ведет бродячий, разносторонний образ жизни” — трудно не согласиться, даже если это не то, что писатель имел в виду.

Фиолетовый

В «Цвете пурпурном», романе лауреата Пулитцеровской премии Элис Уокер, персонаж Шуг Эйвери кажется на первый взгляд наполовину сиреной. “Я думаю, что это раздражает Бога,” говорит Шуг: “Если вы идете по полю, где есть фиолетовый цвет и не замечаете его.” Для Шуг фиолетовый является проявлением Божьей славы и великодушия.

Убеждение в том, что фиолетовый является особенным и обозначает силу, на удивление широко распространено. Сейчас же он рассматривается как вторичный цвет, зажатый в цветных тисках художников между красным и синим. С лингвистической точки зрения, он слишком часто подчиняется более крупным категориям цветов — красным, синим или даже черным. Так же фиолетовый не является частью видимого цветового спектра (хотя фиолетовый – самая короткая спектральная длина волны, которую могут видеть люди).

Точный оттенок фиолетового в древнем мире остается чем-то загадочным. Фактически, сам фиолетовый был немного «жидким» термином. Древнегреческие и латинские слова для цвета порфиры и пурпура были так же использованы для обозначения глубоких малиновых оттенков, таких как цвет крови.

Ульпиан, римский юрист третьего века, определил пурпур, как что-то красное. Плиний Старший писал, что лучшие Тирские ткани окрашены в черный цвет.

Даже если никто не уверен как выглядел Тирский фиолетовый. Все источники утверждают, что это был цвет власти. Плиний писал:

Это фиолетовый, для которого римские огни и оси очищают путь.

Это знак благородной молодежи; он отличает сенатора от рыцаря; он призван успокоить богов. Он осветляет каждую одежду и делится золотом с славой триумфа. По этим причинам мы должны простить безумное желание фиолетового.

Из-за этого безумного желания фиолетовый цвет стал символом изобилия, богатства и власти. Римский поэт Гораций в своей «Поэзии искусства» написал “белые стихи”: “Ваше открытие показывает большое обещание, и все же яркие фиолетовые пятна; это как, когда описывается святая роща, или алтарь Дианы.”

Особый статус фиолетового не ограничивается Западом.

В Японии темно-фиолетовый, мурасаки, был Кин-джики, или запретный цвет, недоступный обычным людям. В 1980-х годах Мексиканское правительство разрешило японской компании собирать местных караколь — морских улиток, для окрашивания кимоно. Местные жители тоже использовали улиток для окрашивания тканей, оставляя их в живых, а японский метод был более смертельным для животных. После долгих лет лоббирования контракт был аннулирован.

Как и многие друге вещи, фиолетовый всегда был жадным потребителем ресурсов. Не только миллиарды моллюсков дорого заплатили, чтобы одеть богатых; источниками так же были медленно растущие лишайники.

К счастью Уильям Перкин создал новый краситель, ставший очень популярным. Было ли это также хорошо для фиолетового — это другой вопрос. Неожиданно каждый получил доступ к фиолетовому цвету по приемлемой цене, но они также имели доступ и к тысячам других цветов. Знакомство породило презрение, и фиолетовый стал цветом, похожим на любой другой. 

  Изумруд

Это был Шекспир, который закрепил за завистью зеленый цвет. В «Венецианском Купце», написанном в конце 1590-х годов, он дал нам понятие “зеленоглазая ревность”; в «Отелло» (1603), у него есть Яго, который упоминает “зеленоглазое чудовище, которое издевается / мясом питается’.

До этого, в Средние века, когда каждый смертельный грех имел свой цвет, зеленый был определением скупости и зависти. И человеческие недостатки были взяты за основу в недавней саге, посвященной большому зеленому камешку — изумруду Баия.

Изумруды — редкий и хрупкий член семейства бериллов, окрашенные в зеленый цвет с небольшими вкраплениями хрома и ванадия. Самые известные источники изумрудов находятся в Пакистане, Индии, Замбии и некоторых частях Южной Америки. Древние египтяне использовали эти драгоценные камни с 1500 г. до н. э., устанавливая их в амулеты и талисманы, и с тех пор изумруды стали желанны всеми.

Римляне полагали, что зеленый успокаивает глаза и, измельчая изумруды, делали дорогие бальзамы для глаз. Император Нерон был особенно очарован этим камнем. У него была не только большая коллекция изумрудов, но, так же, он приказал сделать из них прототип солнцезащитных очков, чтобы, наблюдая за гладиаторскими боями, его не беспокоило слепящее солнце. 

Когда Л. Фрэнк Баум написал «Удивительного волшебника из страны Оз» (1900 г.) он использовал драгоценный камень, и как имя, и как строительный материал для города, к которому идут главная героиня и ее группа незадачливых друзей. Изумрудный город, по крайней мере, в начале книги, является метафорой для магического исполнения желаний: он завлекает героев, потому что они все чего-то от него хотят.

Байя был найден на богатой бериллием земле на северо-востоке Бразилии в 2001 году. Камни из этой области, обычно, не стоят многого: они, как правило, не очень чистые и продаются в среднем меньше, чем за $10. Этот камень, однако, был гигантским. Весь кусок весил 840 фунтов (примерно столько же, сколько самец белого медведя) и, как полагали, содержал зеленый драгоценный камень от 180 000 карат. Разместившись на складе в Новом Орлеане в 2005 году, Байя чудом избежал наводнения, вызванного ураганом «Катрина». Он был выставлен на eBay в 2007 году по стартовой цене $18,9 млн., а “Купить сейчас” по цене $75 млн. Для доверчивых потенциальных покупателей была придумана предыстория, которая включала путешествие по джунглям на носилках, сплетенных из лозы и двойном ударе когтями пантеры по камню.

На момент написания книги изумруд Байя оценивается примерно в 400 миллионов долларов и находится в центре судебного процесса в Калифорнии. Около дюжины человек, утверждают, что купили камень, в том числе и бизнесмен Мормона — человек, который говорит, что он купил его за $60 000, но его обманули и камень был украден, а несколько человек перевезли его в Калифорнию. Но есть и международные противоречия: Бразилия утверждает, что камень должен быть репатриирован обратно. Короче говоря, история изумруда Байя — это притча о жадности, достойная самого Барда.