Сохранит ли "Убить пересмешника" свою актуальность в связи с переделками в сторону толерантности?

«У гадкого слова “предрассудок” и чистого слова “вера” много общего — и то, и другое берет начало там, где заканчивается разум».
«Пойди поставь сторожа» Харпер Ли

Классические произведения не просто так заслужили этот статус — к ним возвращаются всё новые и новые поколения людей, обнаруживая новые оттенки в старых историях. Оценка читателя из XXI века порой кардинально отличается от впечатлений людей, которые в 1960 году расхватывали с полок книжных магазинов роман «Убить пересмешника» и горячо спорили о взглядах автора, изложенных устами героев книги.

Действие романа Харпер Ли, впервые увидевшего свет в 1960 году, разворачивается в вымышленном южном городке Мейкомб, штат Алабама, во времена Великой депрессии.

«Люди в те годы двигались медленно. Разгуливали по площади, обходили одну лавку за другой, все делали с расстановкой, не торопясь. В сутках были те же двадцать четыре часа, а казалось, что больше. Никто никуда не спешил, потому что идти было некуда, покупать нечего, денег ни гроша, и ничто не влекло за пределы округа Мейкомб».

Начало романа посвящено детским проделкам брата и сестры Финч и их «каникулярного» соседа Дилла — они придумывают странные игры, пытаются выманить из соседнего дома затворника Страшилу Рэдли, про которого ходит столько жутких слухов, разыгрывают сценки из книг и комиксов и проживают свое жаркое лето, как целую жизнь. Желание прокатиться в колесе, ощущение нагретой солнцем пыли под босыми ногами, прохладный лимонад на крыльце старого дома, предвкушение первых школьных дней: читаю, и меня теплой волной накрывает ностальгия. Главная героиня, рассказчица Джин-Луиза Финч — девчонка-сорванец, выросшая без матери, категорически не согласна с навязываемой ей тетушкой Александрой ролью маленькой леди. Девочка разгуливает по улицам городка в любимом комбинезоне, раздает тумаки мальчишкам и читает новости вместе со своим отцом-адвокатом — хоть и не выдающимся, но, несомненно, снискавшим уважение и любовь своих отпрысков. «Аттикус был слабосильный, ведь ему было уже под пятьдесят. Когда мы с Джимом спросили, почему он такой старый, он сказал — поздно начал, и мы поняли: поэтому ему далеко до других мужчин. Он был много старше родителей наших одноклассников, и, когда другие ребята начинали хвастать — а вот мой отец... — мы волей-неволей помалкивали».

Неспешную тихую жизнь провинциального городка внезапно всколыхнуло преступление, воплотившее в себе один из самых застарелых страхов белого населения Юга — месть бывших рабов за годы угнетения белыми господами. По версии обвинения, чернокожий Том Робинсон напал на белую девушку Мейэллу Юэл и изнасиловал ее. «Наши женщины в опасности», «ни одна белая южанка не может выйти из дома без сопровождения вооруженного мужчины», «черномазые неуправляемы и опасны», «вековые традиции южного общества под угрозой уничтожения» — подобные высказывания не раз использовались в качестве динамитных шашек для взрыва социального негодования в штатах «хлопкового пояса». И вот уже белые жители Мейкомба готовы устроить преступнику суд Линча, в гостиных благовоспитанные дамы-южанки охают и шепотом пересказывают друг другу подробности, кажется, вот-вот в темноте возникнут белые балахоны Ку-клукс-клана… Адвокат Аттикус Финч получает назначение на дело Робинсона в качестве защитника обвиняемого. Это дело навсегда изменит жизнь самого адвоката и его детей.

Беспечность и озорные проделки младших Финчей и их приятеля Дилла отходят на задний план, когда начинается судебный процесс. Внезапно наступает время взросления и попыток приведения в единую систему координат реалий действительности и нравственных идеалов. Взрослые и дети, соседи и родственники осуждают отца Джима и Джин-Луизы, тетушка Александра снова и снова говорит о семейном позоре, а Аттикус немногословен в своих предупреждениях о непростом периоде в жизни, наступающем для домочадцев. «Он не делал ничего такого, что делали отцы всех ребят: никогда не ходил на охоту, не играл в покер, не удил рыбу, не пил, не курил. Он сидел в гостиной и читал. При таких его качествах мы бы уж хотели, чтоб его никто не замечал, так нет же: в тот год вся школа только и говорила про то, что Аттикус защищает Тома Робинсона, и разговоры эти были самые нелестные».

Глазами ребенка мы видим людей, их поступки, происшествия в городке сквозь призму незамутненного восприятия — что есть добро, а что зло, и детский отказ принять «взрослое» убеждение, что цвет кожи определяет достоинство человека и его нравственные ценности. Контраст между «белой швалью» в лице семейства Юэлов и простодушным сострадательным Томом Робинсоном в зале суда только подчеркивает приверженность большинства взрослых обитателей Мейкомба укоренившимся расовым предрассудкам. Как тут не вспомнить школьные уроки Глазастика и рассказ о событиях в Германии, где набирает силу нацизм. «Вот в чём разница между Америкой и Германией, — сказала мисс Гейтс. — У нас демократия, а в Германии диктатура. Мы в нашей стране никого не преследуем. Преследуют других люди, зараженные предрассудками».

Сцена с оглашением присяжными вердикта — для меня одна из самых выразительных в романе. Справедливость не восторжествовала. Реальность победила. «Мужество — это когда заранее знаешь, что ты проиграл, и всё-таки берешься за дело и наперекор всему на свете идешь до конца. Побеждаешь очень редко, но иногда всё-таки побеждаешь».

И всё же, несмотря на трагичные события, описываемые в романе, Харпер Ли сумела сохранить в книге надежду и веру в лучшее, не оставив тяжелого шлейфа. Великая депрессия не сделала детство автора беспросветным и несчастливым, а повзрослев и оглянувшись назад, она находит в воспоминаниях те характерные черты традиционного американского Юга, которыми восхищается или над которыми по-доброму иронизирует. Благодаря чувству юмора и умению видеть смешное, чтобы снизить градус пафоса, строки романа не становятся гневным обличением с обилием громких эмоциональных манифестов. «Мне хочется зафиксировать бытие крошечного мира, — признавалась писательница, — Юг всё еще состоит из тысячи маленьких городков. В них есть особый социальный уклад, который меня завораживает. Я считаю, что такая модель социума крайне живописна. А мне просто хочется описать всё, что я знаю. Ведь в крошечном мире есть нечто универсальное, о чём стоит успеть рассказать до того, как это уйдет безвозвратно».

Например, после вынесения вердикта присяжными всем членам семейства Финч пришлось пережить тяжелые вечер и ночь, и тем большего стоит мягкая ирония Аттикуса на следующее утро, когда он обнаруживает подношения от чернокожих жителей Мейкомба у себя на кухне:

«Кухонный стол ломился от всякой снеди: толстые ломти копченой свинины, помидоры, бобы, даже виноград. Аттикус увидел банку засоленных свиных ножек и усмехнулся. — Как вы думаете, тетя позволит мне есть это в столовой?»

Кулинарные традиции американского Юга, обусловлены его историей: свиные ножки, требуха, жареные цыплята, бобы, кукуруза — всё это традиционная еда черных рабов в южных штатах. Можно вспомнить эпизод из фильма «Прислуга», где на банкете подавались жареные цыплята. Маргарет Митчелл в «Унесенных ветром» тоже описывала пиршество слуг на пикнике Уилксов, где упоминались кукурузные лепешки, свиные рубцы и арбузы «столь дорогие сердцу каждого негра». Интересно, что подобная еда считалась слишком грубой и простой для желудка белых и обычно не подавалась к господскому столу, а позднее стала неотъемлемой частью аутентичной региональной кухни в южных штатах. Также вспоминается фильм «Зеленая книга» и диалог Тони Болтуна и Дона Ширли, когда в Кентукки Тони купил острых жареных цыплят в придорожном кафе и убеждал Дона попробовать: «Это же ваша еда, док!» Отсюда и усмешка Аттикуса по поводу возможного запрета его аристократичной сестрой на подачу принесенных припасов в качестве обеда для семьи.

Аттикус Финч смог показать своим детям, что такое настоящее мужество, стойкость и великодушие, верность убеждениям и жизнь «по совести». Неудивительно, что в «Пойди поставь сторожа» взрослая Джин Луиза с непримиримостью и максимализмом подростка обличает и отвергает отца, разрушившего своим поведением непогрешимый образ, существующий с детства в ее сердце. Такую боль сложно принять и прожить сразу, в момент разочарования. Но я отвлеклась: сейчас речь не о второй (первой?) книге Харпер Ли, о которой стоит написать отдельно или прочитать отличную статью Александра Пумпянского «Тайна пересмешника. Подвиг и преступление Харпер Ли».

«Убить пересмешника» — это роман взросления, рассказ о дружбе, произведение с жесткой критикой расизма и сегрегации, история о семейном насилии, ложном обвинении, психологических травмах нации. Пересмешники, убить которых грех, в романе — это и Том Робинсон, безвинно пострадавший от несправедливого приговора и погибший, не рассчитывая на правосудие белых; и Артур Рэдли, проживший большую часть жизни затворником, и появившийся в финальной части в роли спасителя Джима и Джин-Луизы; и сама героиня, в своих наивных и прямодушных попытках понять и принять противоречия жизни в мире взрослых; и Аттикус Финч — человек, который сумел жить в ладу с собственной совестью, не теряя при этом трезвый и прагматичный взгляд на жизнь и воспитание детей. Это книга, откликающаяся в душе каждого, кто прочел ее. В течение десятилетий «Убить пересмешника» включали в образовательную программу большинства американских школ, в списки лучших книг ХХ века, количество проданных копий романа давно перевалило за 30 миллионов. Так почему же с момента публикации эта книга стала одной из наиболее часто запрещаемых в США? Почему же сломано столько копий в спорах и попытках запретить «Пересмешника», и как современные читатели переосмысливают содержание и смыслы романа?

Ниже приведен сокращенный фрагмент статьи Элис Рэндалл (октябрь, 2017 год) «Почему мы все еще учим "Убивать пересмешника" в школах?»

«Нам нужно спросить, какие уроки мы преподаем с классикой Харпер Ли и насколько они полезны для учащихся 21 века… чернокожему ребенку, который подвергся словесному оскорблению, когда его назвали “ниггером” на школьном дворе, может быть еще больнее, услышав, что это слово преподают в классе, например. Другой вид ущерба, который обсуждается реже, — это то, как текст поощряет мальчиков и девочек верить, что женщины лгут об изнасиловании. <…> Нам следует задаться вопросом, должен ли роман, написанный привилегированной дочерью Старого Юга, по-прежнему занимать место в учебной программе, которое можно было бы использовать для ознакомления учащихся с литературными высказываниями о расе и несправедливости, появившимися за последние 50 лет, — высказываниями, которые не были бы опубликованы во времена первой публикации Харпер Ли».

Современные движения вроде BLM, meeto, запредельная степень толерантности, когда в классических произведениях переписывают, вымарывают целые фрагменты с неполиткорректными формулировками и сценами — всё это приводит к тому, что книги, написанные в прошлом веке, будут изменены, или запрещены, или ограничены к продаже/выдаче в публичных библиотеках, а их киноадаптации станут максимально далекими от текста оригинала. Кого и от чего пытаются защитить сторонники подобных исправлений? Почему человечество постоянно раскачивает маятник до максимальной амплитуды в своих попытках понять и принять собственную историю? Нисколько не отрицая важность равных прав, свобод, спасения экологии, защиты жертв насилия и прочих благих намерений, всегда напоминаю себе, что впадение в крайности и фанатичное отношение к идеям чаще всего являются признаком того, что моим сознанием кто-то пытается манипулировать. Пусть маятник замрет на золотой середине.

Наверное, не существует вредных книг, если при их прочтении задавать себе множество вопросов для критического осмысления содержания. Естественно, что наше общество меняется, меняются взгляды и уровень приемлемого, допустимого, но значит ли это, что какие-то книги вдруг стали неправильными? Ведь та же Харпер Ли была очень смелой для своего времени, и написав роман о несправедливо осужденном потомке американских рабов, она навлекла на себя вполне реальную опасность со стороны поклонников сегрегации и незыблемости существующего уклада. Так почему спустя полвека журналистка, выросшая в изменившемся мире и иной реальности, надевает белый плащ и позволяет себе высокомерно называть писательницу «привилегированной дочерью Старого Юга»?

В истории литературы Харпер Ли всегда будет «писателем одного романа» — недавняя публикация «Пойди поставь сторожа» эту репутацию вряд ли изменит. Но, как и другая южанка, написавшая единственный роман про «сумерки богов» и бессмертных Скарлетт и Ретта, Харпер Ли доказала своим мастерством, что иногда одного раза бывает достаточно. Достаточно, чтобы запомнить, что «почти все люди хорошие, когда их в конце концов поймешь». Достаточно, чтобы твои слова остались в памяти людей, а созданные тобой герои вдохновляли читателей снова и снова с каждым прочтением «одного романа».