Разбор автора: почему Кафка один из самых значимых писателей XX века

Большую часть сознательной жизни Франца Кафку мучили тяжелейшие мигрени. Ощущения от них писатель сравнивал с «вращающимся гвоздем под правым глазом». Неизвестно, возникли они из-за трудных отношений с отцом, подорвавших здоровье литератора, или причиной тому послужил изнурительный труд в страховой конторе, где автор «Америки» и «Превращения» работал до самой смерти. Но эта болезненность, невротичность, состояние разрывающей на части усталости, безусловно, один из главных мотивов его творчества. Не как сюжет, а как состояние, в котором перманентно находится кафкианский герой — одна сплошная головная боль.

Секрет продолжительной востребованности творчества Кафки — как раз в этом очень точно пойманном состоянии. Проблемы офисного клерка за последние сто лет изменились не сильно, разве что работать стало немного проще. Кафка же застал то время, когда бумажная волокита никого не щадила: трудиться приходилось по 10 часов кряду, в том числе и ночью, а столы и шкафы буквально ломились от папок с документами, как бы намекая — человеку есть чем заняться до конца следующей жизни. Кафка был первым летописцем замкнутого пространства, единственным грандиозным певцом кабинетной пыли. Великий писатель, запертый в коробку с выдвижными металлическими ящиками и столетней макулатурой в них. Если раньше автор и герой романа были авантюристами, искателями приключений или просто потерянными людьми, болтающимися по свету, то Кафка стал первым, кто «не совершает ошибку» — его герой просто не выходил из комнаты, не видел света и постепенно окукливался, превращаясь в жалкое и мерзкое насекомое, постельного клопа.

Техника письма

Язык Кафки — это отстраненное и сухое, нарочито безэмоциональное письмо. Всякое жизнеописание в его текстах напоминает протокол, формальный документ вроде тех, которые писатель составлял в страховой компании. Такой стиль во многом задает логику повествования, помогает читателю воспринимать реальность каким-то механическим, предельно строгим образом. Авторская оптика Кафки — это глаз Большого Брата, взгляд от лица системы, которая отслеживает неадекватно действующего в ее рамках персонажа, наблюдает за ним, как за нарушителем спокойствия, через развешенные по темному городу скрытые камеры. Читатель никогда не смотрит на вещи глазами персонажа, максимум — немного сокращает дистанцию, оказывается ближе к нему, как это было в «Превращении». Зрелище там правда не из приятных — герой сталкивается с мощнейшей дереализацией, переживает страшные метаморфозы и в итоге вовсе теряет человеческий облик. Его психика истощена, он всегда напряжен и постоянно на грани нервного срыва. Находиться рядом с ним некомфортно настолько, что читатель сам предпочитает отстраниться и подсматривать издалека.

Нездорово герметичные одинаковые пространства, созданные Кафкой, подобно его слогу лишены воздуха. Они загоняют читателя в состояние клаустрофобии, духоты и сдавленности, мешают дышать. Можно даже сказать, что автор первым среди коллег смог воссоздать ощущения от туберкулеза, которым сам же страдал. Мир Кафки — это сырой темный и узкий коридор, по которому сколько ни иди, с места не сдвинешься, потому что уходить тебе не разрешали. Отчетливее всего это заметно в романе «Замок», где человек по имени К. приезжает по предложению о работе в таинственную крепость, но его туда не пускают, и остаток книги он безуспешно пытается попасть внутрь. Все это время за героем следят приставленные к нему «помощники», с которыми он якобы туда и приехал, хотя это и явно не так. Люди, предметы и обстоятельства, окружающие персонажа, условны — это всего лишь функции, переменные в уравнении, где главного героя изначально не должно было быть. Он шатается из угла в угол, но никто не может сориентировать его. Система тщетно пытается придумать ему хоть какое-нибудь применение — вроде работы «землемером» или «учителем» — уравновесить его присутствие новой задачей, но все тщетно. К. продолжает неумышленно вредить Замку. Он долго бродит по его окрестностям, появляется там, где это не предусмотрено. Куда бы герой ни зашел, на него моментально обращают внимание остальные персонажи, потому что само его появление — это уведомление об ошибке, которая до сих пор не исправлена.

Абсурд повседневного

Вполне вероятно, что Замок и прилегающая к нему Деревня были основаны миллионами таких мелких, как прибытие К., ошибок. Каждый из выполняющих бессмысленную работу функционеров Замка или Деревни, однажды точно так же приехал сюда, подчинился условности и получил право остаться. Система — совсем как в реальной, некнижной бюрократии — работает сама на себя, обеспечивает своих участников все новыми и новыми задачами, лишь бы они были чем-то заняты. Никакой логики и практической пользы от этих действий нет и быть не должно. Неслучайно К. не может добраться до Замка по прямой дороге — он подходит к задаче с точки зрения здравого смысла, привычного алгоритма действий, который в Замке (читать — рабочем пространстве со своими особыми правилами) не актуален. Герой не может попасть в Замок, потому что его там никто не ждет. То, чего не должно произойти, в отлаженной годами системе не происходит.

Когда посыльный Варнава не доставляет письма напрямую в Замок, а ходит с ними по улице днями напролет — это тоже часть его работы. Ради комфортного существования в системе задачу иногда нужно выполнять нарочито долго, плохо или не выполнять вовсе, даже если вас настоятельно попросили об обратном. То, как в жизни К. появляется буфетчица Фрида, на которой он тут же решает жениться, — еще один предельно механический алгоритм. Герою дали девушку, чтобы он прекратил бунтовать и согласился на те условия, которые предлагает Замок. Невозможность вступить в разговор с важным чиновником Кламмом — это метафора недосягаемости функционеров более высокого уровня, общаться с которыми необходимо посредством особых ритуалов (безличных письменных обращений). То, что при первом прочтении можно воспринять как бюрократический абсурд и нонсенс, на самом деле устроено предельно логично. Кафка описывает упрощенную до примитивных алгоритмов реальность, где нет никаких эмоций, зато есть регламент, согласно которому все интуитивно живут.

Из замка в замок

Вопрос, которым задается писатель в романе, намного глубже растиражированной мысли о том, что «бюрократия — это плохо». Кафка рассуждает о том, может ли искусственная, насаждаемая человеку системная логика поведения оказаться для него более подходящей, чем естественная, происходящая из дикого мира за городскими стенами. Замок — это абсолют государства и цивилизации, пространство победившего автоматизма, где у каждого человека есть своя маленькая роль, свой собственный смысл. Людям не нужно переживать о случайных угрозах своей жизни и другого рода непредвиденных обстоятельствах — система защищает их от внезапностей. Да, они задыхаются от пыли и духоты в тесных каморках, почти не спят и труд их лишен всякого смысла, но они слишком устали, чтобы думать об этом. Замок — это покой. Жизнь за пределом системы — это ядерная зима, первобытное состояние «войны всех против всех», единственный выход из которого — подписать «общественный договор», ограничить свою свободу ради безопасности. Куда бы герой ни шел, как бы рьяно ни пытался противиться устройству общества — все дороги ведут в Замок, где он обречен счастливо прожить жизнь, разнося пустые письма людям, которые их не читают.

Тоталитарная система Кафки — это не антиутопическая картина кровавой диктатуры, а одно большое офисное пространство, где все работают спустя рукава. Осознать его правила извне не получится (Замок, как читатели помнят, с каждого ракурса выглядит по-разному), а изнутри — не захочется (не будет сил). Стремление К. получить работу в Замке — это подсознательное желание любого человека жить легко и не задумываться ни о чем. Принадлежность к системе подарила бы герою назначение, избавила бы его от необходимости часами шляться по холодной улице в поисках еды и ночлега. Получив работу, К. стал бы частью группы, был бы воспринят как человек, а не как раздражитель. Противление системе сопряжено с дискомфортом — холодом, голодом, отчаянием и одиночеством. Кафка, пусть и не прямым текстом, призывает человека перестать бояться системы, раствориться в ней и полюбить ее, чтобы она ответила ему тем же. Потому что жизнь — это в первую очередь постоянство, автоматизм, порядок. Это обязательная принадлежность к чему-то большему, чем ты сам. И за пределами Замка — системы, общества — жизни нет.