Причем здесь "мечтатели", измены и батлы, когда мы говорим о Серебряном веке в поэзии
Серебряный век — переломный период в истории русской литературы. В конце XIX — начале XX века в обществе созрел четкий запрос на политические и культурные перемены, ответом на который стали произведения талантливых писателей. Они не боялись смелых экспериментов ни в творчестве, ни в личной жизни и оставили после себя богатое литературное наследие, которое так или иначе повлияло на всех современных авторов. В этой статье мы подготовили десять фактов об этой бурной и противоречивой эпохе.
Футуризм — одно из самых ярких направлений поэзии Серебряного века. Однако возник он не в России — основы этого направления сформулировал итальянский писатель Филиппо Маринетти в статье «Манифест футуризма». Он призывал отказаться от традиций старого искусства, синтаксических правил и логических связей. Во главу угла новой художественной концепции автор манифеста поставил прогресс во всех его проявлениях, агрессию и бунт.
Идеи Маринетти вызвали оживленную дискуссию среди европейской интеллигенции. Многие творцы посчитали их руководством к действию. Другие же критиковали деструктивность некоторых положений манифеста, таких, как культ войны и презрение к женщине. Немецкий мыслитель Эрих Фромм назвал программу Маринетти «некрофилией».
Смущало содержание манифеста и русских поэтов. Они охотно приняли предложение разрушить прошлое — как они сформулировали это в собственном манифесте: «Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч. и проч. с Парохода Современности». Однако отечественным футуристам были чужды милитаристские идеи и женоненавистничество. Настолько, что они постарались отгородиться от итальянских коллег даже в терминах — долгое время они предпочитали называть себя не «футуристами», а «будетлянами».
В дальнейшем идеологический разрыв между русским и итальянским футуризмом лишь увеличивался. Будетляне исповедовали левые идеи, большинство из них поддерживали социализм. Маринетти же примкнул к правым, тесно сотрудничал с Бенито Муссолини и стал одним из ключевых идеологов итальянского фашизма.
Вражда Сергея Есенина и Владимира Маяковского — один из самых живучих мифов Серебряного века. На самом деле поэты попросту ревновали к славе друг друга, поэтому не упускали случая поддеть коллегу в своих произведениях. В очерке «Железный Миргород» Есенин назвал поэмы Маяковского о США «бездарными». Тот же ответил ему в стихотворении «Юбилейное», окрестив «балалаечником».
Однако за пределы творчества это соперничество не выходило — в жизни поэты приятельствовали и тепло отзывались о стихах друг друга. Есенин хотел присоединиться к творческому объединению ЛЕФ, лидером которого был Маяковский, а тот неоднократно хвалил коллегу в литературных кругах. Он же откликнулся на смерть товарища пронзительным посвящением, которое потом проанализировал в программном тексте «Как делать стихи», добавив несколько воспоминаний о Есенине.
Есенину удалось породниться с классиком русской литературы Львом Толстым — он женился на его внучке Софье. Для нее это был второй брак, для поэта — третий. Однако семейная жизнь не принесла им счастья — они развелись, не прожив и года. Вскоре Есенин покончил с собой, а Толстая посвятила жизнь сохранению памяти о нем и своем дедушке.
Маяковский панически боялся бактерий — по‑научному этот страх называется мизофобией. Она появилась у поэта еще в детстве — его отец уколол палец булавкой, когда сшивал бумаги, и умер от заражения крови. С тех пор Маяковский очень внимательно относился к личной гигиене. Настолько, что порой поражал этим знакомых, называвших его самым брезгливым человеком на свете.
Возлюбленная поэта Вероника Полонская вспоминала, что он никогда не трогал лестничные перила, а дверные ручки открывал только с помощью платка. В пивных он долго проверял, насколько хорошо вымыты кружки, и даже самостоятельно протирал их. Пил же из них, держась за ручку левой рукой — Маяковский считал, что левшей намного меньше, чем правшей, поэтому выше вероятность, что противоположная сторона кружки осталась чистой.
Эгофутурист Игорь Северянин был очень остер на язык. В романе в строфах «Рояль Леандра (Lugne)» он зло и едко прошелся по многим коллегам‑литераторам. Особенно досталось Николаю Гумилеву и членам его объединения «Цех поэтов» — в отношении них Северянин использовал неологизм «бездарь», который затем прочно закрепился в русском языке. Правда, с другим ударением — поэт образовал его от слова «бездарность» и, по аналогии с ним, сделал ударной гласную «а».
Однако самым язвительным и конфликтным писателем Серебряного века можно по праву назвать первого русского нобелиата Ивана Бунина. В отличие от большинства современников он не был экспериментатором, а придерживался традиционных взглядов на литературу, семейные ценности и общественную жизнь. Именно поэтому он критиковал коллег, порой весьма жестко. Так, он называл Максима Горького и Маяковского «пропагандистами советской власти», Леонида Андреева упрекал в невнимательности к деталям, а Цветаеву — в излишней эмоциональности. Доставалось и другим писателям, которых Бунин разносил в письмах, критических заметках, личных дневниках и кулуарных беседах. Многие отвечали Бунину тем же — из‑за этого в литературных кругах за ним прочно закрепилась репутация высокомерного сноба.
Тем не менее, в глубине души Бунин был довольно добрым человеком. Он покровительствовал Владимиру Набокову и Валентину Катаеву на заре их карьеры, после получения Нобелевской премии помогал деньгами многим нуждавшимся литераторам — в том числе Александру Куприну и Владиславу Ходасевичу, а в годы Второй мировой войны с риском для жизни укрывал в своем доме евреев.
В молодости Анна Ахматова была очень гибкой. Чтобы произвести впечатление на знакомых, она любила с невозмутимым лицом закинуть ногу за шею и коснуться ею затылка. Для усиления эффекта поэтесса после этого читала стих о змее.
Серебряный век — время экспериментов не только в искусстве. Литераторы пытались переосмыслить отношения между мужчиной и женщиной. Это привело к появлению множества любовных треугольников среди представителей творческой интеллигенции.
Самый известный из них — сожительство семьи Осипа и Лили Брик с Маяковским. Поэт влюбился в Лилю при первой же встрече и посвятил ей поэму «Облако в штанах», которую Осип напечатал за свой счет.
Вскоре все трое начали жить вместе — Брики восхищались творчеством Маяковского, а он восхищался Лилей. Однако участие в этом странном союзе не мешало поэту заводить романы на стороне, от которых у него даже появились дети.
Другой известный любовный треугольник — союз поэта Александра Блока, его жены Любови Менделеевой и писателя Андрея Белого. Блок очень любил супругу — но исключительно в платоническом смысле. Сначала ее это смущало, потом стало раздражать. Поняв, что переделать мужа не выйдет, Менделеева ответила на ухаживания его друга Белого, страсть которого была не возвышенной, а вполне земной и понятной ей.
Некоторое время Менделеева металась между мужем и любовником. Однако последний был слишком настойчив и требовал определиться. Это отпугнуло девушку, которая решила вернуться к мужу. Тот отнесся к изменам жены и своему невольному участию в любовном треугольнике философски — попросту проигнорировал их. Белый же долго не мог успокоиться, посылал десятки писем Менделеевой и Блоку и даже собирался вызвать его на дуэль. В конце концов Белый остыл, а Менделеева оставалась с Блоком вплоть до его смерти.
Современники приписывали Ахматовой и Блоку роман. Причина — поэты посвящали друг другу проникновенные стихи. Сама Ахматова эти слухи опровергала. Однако они оказались настолько живучими, что преследовали ее до самой смерти. Поэтесса относилась к ним с юмором — шутила, что могла бы написать книгу «Как у меня не было романа с Блоком».
Осип Мандельштам и Марина Цветаева — еще одна знаменитая пара Серебряного века, о которой ходило множество слухов. Впрочем, небезосновательных — их общение вполне могло иметь романтическую подоплеку.
Впервые поэты встретились на крымской даче их общего друга Максимилиана Волошина. Знакомство вышло поверхностным и искра между ними не проскочила. Затем Цветаева приехала в Санкт‑Петербург — хотела показать свои стихи Ахматовой. Однако встретиться им не удалось. Зато Цветаева пообщалась с Мандельштамом и поняла, что нашла в нем родственную душу. На память о встрече поэт подарил ей сборник своих стихотворений с автографом.
После этого Мандельштам первый раз в жизни приехал в Москву. Его проводником по городу стала Цветаева. Они много времени проводили вместе и посвящали друг другу нежные стихи. Цветаева была очарована талантом Мандельштама, а он — ей самой. Стоит отметить, что девушка тогда уже была замужем за Сергеем Эфроном.
Несколько месяцев поэт жил, разрываясь между Петербургом, в котором были его друзья, и Москвой, в котором его ждала возлюбленная. Цветаева подарила Мандельштаму серебряное кольцо‑печатку с надписью «Адам и Ева под древом познания добра и зла». Однако через некоторое время их отношения охладели — Цветаева вернулась к своему мужу, а Мандельштам через несколько лет женился на Надежде Хазиной, благодаря которой до потомков дошли многие его стихи.
