«Повзрослев, девочка выросла в цене» Ранний брак, развлечения с рыцарями и беды: как жили знатные дамы в Средневековье

Мир «Игры престолов» или его литературной основы потому получился таким достоверным, что при его создании Джордж Мартин опирался на бестселлер медиевистов Джозефа и Фрэнсис Гис «Жизнь в средневековом замке». В скором времени эту книгу выпустит на русском языке издательство «КоЛибри». С разрешения правообладателей «Лента.ру» публикует фрагмент главы под названием «Госпожа».

Женщина могла владеть землей, наследовать, продавать и дарить ее, судиться за нее. Но по большей части она проводила жизнь под крылом мужчины: до замужества — отца, потом — мужа, пока не становилась вдовой. Если отец умирал до того, как дочь вступала в брак, ее брал под опеку его сеньор, который проявлял законную обеспокоенность ее будущим браком: ведь муж сироты становился его вассалом.

Когда речь шла о наследнице большого состояния, брак становился очень выгодной сделкой для сеньора — претендент мог заплатить большую сумму. Но и без этого опека была желанной целью: опекун получал весь доход с имения подопечной до ее замужества. Многие судебные разбирательства в Средние века касались богатых подопечных, и даже состояния среднего размера разжигали алчность.

В 1185 году Генрих II повелел составить перечень всех вдов и наследниц в королевстве, чтобы корона в случае чего могла выдвинуть претензии. Все подверглось тщательной переписи: перечень содержал сведения о возрасте, детях, количестве земли и скота, арендной плате, сельскохозяйственных орудиях и другом имуществе вдов. Вот типичная запись:

Алиса де Бофоу, вдова Томаса де Бофоу, под опекой сеньора короля. Двадцать лет, наследник — один из сыновей, всего их двое. Стоимость ее земель в Ситоне — 5 ф[унтов] 6 ш[иллингов] 8 п[енсов], вместе со следующим имуществом: два плуга, сто овец, два тягловых животных, пять свиноматок, один кабан и четыре коровы. За первый год, что земля была в ее руках, она получила плату за землю в 36 ш. и 8 п. и два фунта перца, и, кроме этой платы, держатели вручили ей 4 ш. и три воза овса.

Аббат Самсон из Бери-Сент-Эдмундс решительно выступил против Ричарда Львиное Сердце, сына Генриха II. Предметом соперничества послужила опека над богатой сиротой трех месяцев от роду. В конце концов король уступил, получив от аббата несколько охотничьих собак и лошадей.

Но планы Самсона сорвались — наследницу увез ее дед, и прелату пришлось продать свое право на опеку архиепископу Кентерберийскому за 100 фунтов. Повзрослев, девочка выросла в цене: архиепископ, в свою очередь, продал это право Томасу де Бергу, брату королевского постельничего и будущему юстициарию, за 500 марок (333 фунта).

Дочь крупного феодала обычно покидала дом, отправляясь в замок другого благородного семейства или в монастырь, где могла провести всю жизнь, если не была замужем.

Образование девочек, по мнению современников, явно выигрывало по сравнению с образованием, которое получали их братья. Эти различия шутливо преувеличивались авторами романов: по их словам, мальчики учились «кормить птиц, охотиться с соколом, обращаться с охотничьими собаками, стрелять из лука, играть в шахматы и триктрак» или
«фехтовать, ездить на коне и состязаться на турнире», девочки же — «работать иглой и веретеном... читать, писать и говорить на латыни» или «петь песни, рассказывать истории и вышивать».

Знатные дамы покровительствовали поэтам и сами писали стихи, некоторые усердно учились. Как и их мужья, женщины занимались охотой, включая соколиную (на своих печатях они нередко держат сокола), играли в шахматы

Девичество было недолгим. Брачный возраст для женщин наступал в двенадцать лет, замуж выходили обычно в четырнадцать. Наследницы порой формально вступали в брак, будучи пятилетними, а обручались еще раньше, правда такие союзы могли быть расторгнуты до консумации. К двадцати годам у женщины уже было несколько детей, к тридцати она могла — если выжила после всех родов — овдоветь и снова выйти замуж или иметь внуков.

Брак крестьянской девушки еще мог заключаться с учетом ее личного выбора и симпатий (на селе, как правило, он следовал за беременностью), но брак благородной дамы был слишком серьезным делом, и сердечная склонность в расчет не принималась. Случались и исключения.

Элеонора, сестра Генриха III, вышедшая за владельца Чепстоу, графа Уильяма Маршала II, в девять лет и овдовевшая в шестнадцать, стала затем женой Симона де Монфора, графа Лестера, в 1238 году. Церемония проходила в личной капелле короля в Вестминстерском дворце, причем Генрих сам подвел невесту к алтарю. На следующий год король поссорился с Монфором — тот, как признался Генрих, «подло и тайно осквернил» Элеонору во время ухаживания. «Ты соблазнил мою сестру до брака, и когда я узнал об этом, то отдал ее тебе в жены против воли, чтобы избежать скандала», — передает Матвей Парижский слова короля.

Однако существуют свидетельства о том, что многие браки оказывались счастливыми. Жоффруа де ла Тур, дворянин, живший в XIV веке, так описывает свою покойную жену:

...справедливая и добрая, знавшая все о чести... и о честном поведении, колокол и цветок всяческой доброты; и я так восхищался ею, что сочинял для нее песни, баллады, рондо, лэ и разные другие вещи, прилагая все свое разумение. Но смерть, что воюет со всем в мире, отняла ее у меня, что принесло мне много скорбных мыслей и великое уныние. Вот уже больше двадцати лет я преисполнен великой скорби. Ибо сердце истинного влюбленного никогда не забудет женщину, которую он по-настоящему любил.

Законной возможности развестись не существовало, но запрет на близкородственные браки давал основание объявить союз недействительным, тем более что он распространялся на дальних родственников и являлся основанием для расторжения уже заключенных браков. Церковь не всегда поддерживала его.

Когда в 1253 году граф Роджер Биго, владелец Чепстоу и внук первого Уильяма Маршала, расторг брак с дочерью короля Шотландии, так как предположительно был ее родственником, церковь постановила, что он должен принять ее обратно, и Роджер уступил: «Поскольку так считает церковь, я спокойно и охотно соглашаюсь на брак, который ранее считал сомнительным и подозрительным».

Невеста приносила приданое и получала взамен брачный дар, размер которого мог достигать одной трети стоимости всех поместий мужа — иногда определенные земли, перечислявшиеся у дверей церкви в день бракосочетания и отходившие вдове после смерти мужа

Но и без этих формальностей третья часть земель мужа по закону принадлежала ей, и, если наследник умершего не спешил передавать их, она могла обратиться в королевский суд.

Поначалу считалось, что брачный дар полагается по умолчанию, но понемногу возобладала другая практика — в день бракосочетания заключалось соответствующее соглашение. Выйдя замуж, женщина переходила «в подчинение» или «во власть» мужа и не могла «возражать» ему, даже если он продавал унаследованные ею земли, обращаться в суд без него или составлять завещание без его согласия.

Некоторые права возвращались к женщине, когда она становилась вдовой. Иногда вдове даже удавалось отсудить земли, проданные ее мужем, «которому при его жизни она не могла возражать». Но в Англии до принятия Великой хартии вольностей король мог обязать вдову своего главного ленника вступить в новый брак; если же она не желала этого или сама выбирала себе мужа, то вынуждена была платить крупный штраф.

Великая хартия вольностей ограничила права короля в этом отношении, но подтвердила, что вдова не должна выходить замуж без согласия своего господина, будь то король или его вассал. В другой статье Хартии указывалось, что воспитанницы короля, вдовы или девицы, не должны быть «унижены», то есть не должны выходить замуж за человека ниже их по положению.

Согласие было одним из условий брака, требовавшихся по закону, и брак мог быть расторгнут на том основании, что его заключили против воли какой-либо стороны. В 1215 году король Иоанн выдал юную леди Маргарет, дочь своего постельничего и вдову графа Девона, за Фалькеса де Бреоте. В 1224 году Фалькес отправился в изгнание, и Маргарет явилась к королю и архиепископу с просьбой о расторжении брака, заявив, что никогда не давала на него согласия.

После ее смерти (1252) Матвей Парижский — он отозвался об этом браке так: «благородство соединилось с подлостью, благочестие с нечестием, красота с растлением» — процитировал латинское стихотворение, которое неизвестный автор посвятил этому союзу:

Закон соединил их, любовь и согласие на брачном ложе. Но что за закон? Что за любовь? Что за согласие? Закон вне закона, любовь, которая обернулась ненавистью, согласие, которое обернулось разногласием.

Хронист не упомянул о том, что Маргарет, которая была замужем за Фалькесом девять лет и имела от него по крайней мере одного ребенка, ждала его падения, чтобы потребовать расторжения брака. Фалькес умер в Риме в 1226 году, обратившись перед этим к папе римскому с просьбой вернуть жену и ее наследство.

Притом что права хозяйки были во многом ущемлены, она играла важную, иногда ведущую роль в жизни замка. Когда хозяин отсутствовал, будучи при дворе, на войне, в Крестовом походе или паломничестве, она управляла поместьем, отдавала распоряжения, решала финансовые и юридические вопросы. Легкость, с которой хозяйки замков брали на себя эти обязанности, указывает на знакомство с ними, подразумевающее участие в делах, когда супруг находился дома.

Дама не только надзирала за слугами и кормилицами, но также приветствовала и развлекала гостей замка — чиновников, рыцарей, прелатов и прочие.

Епископ Роберт Гроссетест советовал графине Линкольнской занимать гостей «живо, учтиво и в хорошем настроении», проверять, чтобы их «учтиво принимали, размещали и угощали».

Юридическая неполноценность не превращала женщин в безмолвные тени. Тогдашние авторы сатирических произведений описывали их как сварливых и драчливых. Знаменитый парижский проповедник Яков де Витри однажды поведал прихожанам о некоем человеке и его жене:

[Она была] такой несговорчивой, что, получив от него повеление, всегда поступала наоборот, и холодно принимала гостей, которых он звал к обеду. Однажды он пригласил нескольких человек и распорядился поставить столы в саду, близ ручья.

Жена села спиной к воде, в некотором отдалении от стола, и неприветливо глядела на приглашенных. Муж сказал ей: «Будь весела с гостями и подойди к столу». Она же, напротив, отодвинула свой стул еще дальше от стола, ближе к берегу ручья у себя за спиной. Заметив это, муж рассерженно сказал: «Подойди к столу». Она резко отодвинула стул назад, свалилась в ручей и утонула.

Муж прыгнул в лодку и начал искать жену, орудуя длинным шестом, но выше по течению. Когда соседи спросили его, почему он ищет жену выше по течению, а не ниже, как следовало бы, он ответил: «Разве вы не знаете, что она всегда поступала наоборот и никогда не ходила прямой дорогой? Я твердо верю, что она отправилась вверх по течению, а не вниз, как делают все».

(…) Несмотря на свое невыгодное положение в военизированном обществе, женщины не только защищали замки во время осады, но и вели войска в бой. Задолго до Жанны дʼАрк они облачались в доспехи и отправлялись на войну. Внучка Вильгельма Завоевателя Матильда — «императрица Матильда», как ее называли по титулу первого супруга, германского императора Генриха V, — лично возглавляла армию, действуя против своего кузена Стефана Блуаского в ходе гражданской войны в Англии (XII век).

Одержав победу в одном из сражений, Матильда, по словам враждебного к ней автора «Gesta Stephani» («Деяния Стефана»), «стала вести себя заносчиво, вместо того чтобы держаться скромно, как подобает благородной женщине, и принялась ходить, говорить и делать все круто и надменно, более чем обычно... и стала самоуправствовать или, скорее, упорствовать во всех делах».

В «Деяниях Стефана» описывается также, как вела себя Матильда в Винчестере, когда король Шотландии, епископ Винчестерский и его брат, граф Глостер, «главнейшие люди королевства», и кое-кто из ее постоянной свиты преклонили перед ней колени, чтобы обратиться к ней с просьбой. Вместо того чтобы почтительно подняться, поздороваться с ними и удовлетворить просьбу, она отослала всех и отказалась выслушать их мнение.

Позже она двинулась на Лондон с большими силами, когда же горожане стали приветствовать ее, она, как пишет хронист, послала за самым богатым человеком города и потребовала от него «громадную сумму денег, не учтиво и смиренно, но властно». Лондонцы возмутились, и она вышла из себя.

Позднее удача изменила Матильде — ей пришлось выдерживать осаду в Оксфордском замке. И вновь она показала свой нрав:

[Покинула] замок ночью, вместе с шестью сопровождавшими ее рассудительными рыцарями, и прошла около шести миль пешком, так что ей и ее спутникам пришлось до крайности напрячь силы, бредя по снегу и льду (ибо вся земля была белой из-за необычайно сильного снегопада, а на воде была очень толстая ледяная корка).

И вот явный признак чуда: она шагала с сухими ногами, нисколько не замочив одежды, хотя, когда король [Стефан] и его люди собирались брать город приступом, вода поднялась выше их голов, и [Матильда] прошла сквозь королевские отряды, время от времени нарушавшие ночную тишину зовом труб и резкими криками людей, так что об этом не знал никто, кроме ее спутников.