Опубликована переписка Жуковского и Вяземского. О чем писали друг другу поэты на протяжении половины XIX века
Вяземский и Жуковский переписывались на протяжении полувека. Сохранилось 230 писем Петра Андреевича и 207 писем Василия Андреевича. В издании* Томского университета они занимают два тома по шестьсот страниц каждый - настоящий эпистолярный роман. Большое место в каждом томе отведено научным комментариям.
Автор этого проекта - профессор Томского университета Виталий Сергеевич Киселев. В подготовке текстов участвовали профессор Ольга Борисовна Лебедева и старший научный сотрудник ИМЛИ РАН Сергей Игоревич Панов.
Боюсь, что оценить труд филологов-подвижников по достоинству сейчас никто не способен - слишком мы оглушены своей эпохой. Жизнь не оставляет нам никакой возможности для продолжительного чтения и неспешных размышлений.
Дистанция между тем, что было, и тем, что происходит, стала пропастью. ХIХ век кажется благостной сказкой. Разве люди тогда переживали что-то подобное тому, что переживаем мы? Разве они поняли бы нас?..
Не ручаюсь за всех, но Петр Андреевич Вяземский понял бы. Нервный и вспыльчивый по натуре, он всегда страстно интересовался политикой - в отличие от благодушного Жуковского, для которого важнее литературы, поэзии и сердечного покоя ничего не было.
Вяземский всегда отличался категоричностью в полемике, и если бы в ту пору существовало телевидение, то на политических дебатах Петру Андреевичу не было бы равных. К счастью, "ящик" еще не был изобретен и Вяземский довольствовался спорами в гостиных и перепиской.
В письмах он порой был столь несдержан, что однажды Жуковскому пришлось изорвать послание друга на мелкие клочки. "Я решительно не хочу читать таких писем, - отвечал Василий Андреевич, - я поступил с ним просто: изорвал и бросил..."
При этом князь умел быть ласковым. "Ах ты, мой старый лебедь..." - так Вяземский обращался к другу в одном из последних писем. А Василий Андреевич обращался к Петру Андреевичу: "Милый друг!"
Дружбу не пересказать. Лучше обратимся к письмам.
Вяземский - Жуковскому, 3 мая 1826, из Москвы в Германию
Как весь наш мир расстроился. Точно приходится жить на одной памяти: настоящее нестерпимо дурно, а в будущем никаких нет надежд, а, напротив, одни утраты... Прости, любезный друг. Дай Бог тебе набраться здоровья, спокойствия и душевной жизни под другим небом. А мы останемся здесь коптить небо.
Одна из самых продолжительных размолвок в отношениях Жуковского и Вяземского произошла в сентябре 1831 года, когда Василий Андреевич приветствовал подавление польского восстания и опубликовал "Русскую песнь на взятие Варшавы". "Поднялися и летят наши мстительные бомбы на кипящий бунтом град..."
После этого Вяземский прервал отношения с другом. "Стихи Жуковского навели на меня тоску, - писал князь в своей записной книжке. - Как можно в наше время видеть поэзию в бомбах!.. Мало ли что политика может и должна делать? Ей нужны палачи; но разве вы будете их петь?.. Стихи Жуковского - une question de vie et de mort [вопрос жизни и смерти] между нами. Для меня они такая пакость, что я предпочел бы им смерть..."
Первым - почти через год после ссоры - протянул руку Жуковский. В сентябре 1832 года он послал Вяземскому весточку, в декабре дождался ответа.
Политику в переписке старались больше не трогать. Хватало тем литературных и домашних.
На 59-м году жизни Жуковский впервые стал отцом. Счастливейшим из отцов, поскольку готовился к отцовству всю жизнь.
Жуковский - Вяземскому, 22 ноября 1842, из Дюссельдорфа в Москву
Над колыбелью моей дочери обнимаю тебя с чувством нежной, ни на минуту не изменившейся дружбы. Вот уже десять дней, как она на свете, как я вижу, слышу, чувствую свое дитя, как я радуюсь непонятною доселе радостью, как в маленькую колыбель ее вместился для меня целый мир и как в целом мире не нахожу ничего лучше этой маленькой колыбели... Благослови Бог мое дитя и сохрани мне ее жизнь...
Уже через три дня, 25 ноября 1842 года, письмо Жуковского было в руках Вяземского (вот как работала почта!), и князь тут же отвечал:
"Постигаю твое счастье и благодарю Провидение, которое тебе его даровало... Ты жил для России, живи теперь для себя, и это будет жизнь для России. Можно быть русским и не быть приписанным к русской земле... Как ни желал бы дотянуть с тобою последние наши годы, но не зову тебя к нам. Живи себе там, пока живется. Между тем в городе носятся слухи о заготовлении нового закона, в силу коего отсутствующие, то есть заграничные, будут обложены значительным штрафом... Подобная мера была бы нелепая и варварская... Оградить себя наглухо от Европы непроходимою стеною, заваливать дорогу кирпичиками да указиками - все это ребячество и ничтожные усилия слабости..."
Жуковский - Вяземскому, 21 февраля 1844, из Дюссельдорфа в Москву
В газетах множество всякого вздору о России. Чему верить, не знаешь; и ничему не верится. Нас не хотят ни знать, ни признавать. Мы живем в самое подлое время, когда всемогуществом овладели газетчики. Властвуют или бранью, или молчанием.
В 1844 году указ "О дополнительных правилах на выдачу заграничных паспортов" был все-таки подписан. Поднялась волна недовольства, ведь светская публика привыкла ездить за границу, как к себе на дачу. При этом, когда за десять лет до того из России не выпускали Пушкина, публика молчала. Унизительное положение великого поэта ее не возмущало.
21 марта 1844, Вяземский - Жуковскому, из Москвы в Дюссельдорф
Неудовольствие и ропот против этой меры всеобщие, во всех званиях... Никогда еще общее уныние не было так разительно и глубоко, как ныне. Всего не выскажешь, всей горечи не изольешь, и лучше наложить печать на уста и на сердце. Мудрено ли, что Европа вопиет против нас, когда мы во всем идем против течения. И счастливо еще, что Европа и все ее Кюстины и журналы врут и не знают половины того, что у нас делается, и судят криво и бестолково о том, что знают худо и поверхностно. Истина была бы гораздо хуже всех их вымыслов...
Все до смешного похоже. Впрочем, до смеха ли нам? Сотнями лет топчемся на пороге Европы, то набиваясь в родственники, то прорубая окно там, где другие спокойно входят в двери, а то вдруг принимаясь поджигать крыльцо. Что же это с нами - кого бы спросить?..
Хорошо было Вяземскому - у него был Жуковский.
*"Мы столько прожили с тобой на свете...". Переписка П.А. Вяземского и В.А. Жуковского 1807-1852 гг. В двух томах. Издательство Томского университета, 2021.
