Оу, да знаешь, всегда удивляюсь, какие интересные истории хранит в себе Южная Америка. Особенно когда речь заходит о золоте, драгоценных камнях и таинственных городах. Ты умеешь вовремя подкинуть интересный материал!
Так вот, в начале XVI века испанские конкистадоры отправились осваивать Южную Америку и услышали в разных местах северного региона континента рассказы о «позолоченном человеке» или по-испански "eldorado". Они говорили о властителе страны, которая была просто богата золотом и драгоценными камнями. А в свою очередь, муиска-чибча, жившие там, поклонялись солнцу и воде, принося в жертву золотой песок и изделия.
И знаешь, сейчас этот миф уже исследован и обговорен многими этнографами. Оказывается, он частично основан на реальных обычаях тех самых муиска-чибча. Но в процессе передачи из уст в уста эта история обросла разными деталями и превратилась в увлекательную легенду о затерянном где-то в джунглях городе "Эльдорадо". Ведь люди всегда любили загадочные истории! Собственно, именно после той загадочной встречи Орельяна решил дать реке, по которой плыл, название, под которым ее знает теперь всё человечество. Широко разошлись слухи о существовании в тех местах города амазонок, которому суждено было остаться вовеки не найденным.
В последующие десятилетия целый ряд экспедиций обшарил разные регионы теперешних Колумбии, Венесуэлы, Гайаны, Суринама и Северной Бразилии. Занимались этим не только испанцы: например, знаменитый английский авантюрист Уолтер Рэли неудачно искал Эльдорадо в Венесуэле и Гвиане — в 1595 и 1617 годах. Мечта о золотом городе сводила искателей приключений с ума, порою превращая их в настоящих одержимцев.
Одним из них, вошедших в черную легенду, стал Лопе де Агирре, которого погоня за Эльдорадо сделала кровожадным злодеем. Приняв участие в одной из экспедиций по поиску золотой страны, он взбунтовался, убил своего начальника и объявил себя владыкой независимого государства, претендовавшего на все испанские владения в Южной Америке. Агирре объявил войну испанскому королю, одновременно продолжая искать Эльдорадо. Он запятнал себя самыми отвратительными убийствами и жестокостями — и наконец был застрелен 26 октября 1561 года собственными людьми. Затерянный золотой город искали и в Перу — его называли Пайтити (этимология слова не вполне ясна). Рассказывали, что туда удалились не пожелавшие покориться испанцам инки — и унесли с собой те сокровища, до которых завоеватели не успели добраться. Со временем поиски Эльдорадо и Пайтити стали всё больше смещаться к югу и востоку, в джунгли Амазонии.
В 1839 году, когда интерес к стародавним легендам остыл, его вновь подогрел обнаруженный в запасниках придворной библиотеки бразильского императора документ, получивший название «Рукопись 512». В этом документе, составленном около 1754 года, рассказывалось о странствиях по внутренним неисследованным районам Бразилии отряда бандейрантов (охотников за рабами и сокровищами). Они искали золотые и серебряные рудники, якобы находящиеся в области Мурибека, а наткнулись в затерянной среди гор долине на брошенный людьми город. Этот город поразил бандейрантов великолепными зданиями, портиками, арками, колоннами, барельефами, а в его окрестностях оказались чаемые ими золотые и серебряные месторождения. На стены некоторых зданий были нанесены непонятные знаки — то ли буквы, то ли иероглифы…
Экспедиции, организованные после обнаружения рукописи, успеха не принесли — и первоначальный энтузиазм сменился разочарованием и скептицизмом. Одним из последних, кто искал город из «Рукописи 512», стал знаменитый британец Перси Фосетт. Фосетт считал, что «город Z», как он его называл, находится где-то на территории бразильского штата Мату-Гросу. Фосетт, кстати, предполагал, что таких городов как минимум два — он считал их остатками доисторической цивилизации, созданной выходцами из Атлантиды.
Кстати, Фосетт дружил со знаменитым писателем Генри Райдером Хаггардом, в творчестве которого тема затерянных городов играет значительную роль. Однажды Хаггард подарил Фосетту статуэтку — человеческую фигурку в десять дюймов, высеченную из куска черного базальта и держащую на груди пластину, испещренную иероглифами. Те, кому довелось подержать статуэтку в руках, рассказывали, что она оказывает на человека странное электризующее воздействие.
Хаггард приобрел фигурку в Бразилии — и Фосетт был твердо убежден, что она была изготовлена в Атлантиде.
Перси Фосетт совершил несколько путешествий в бразильские джунгли. Во время одного из них, в 1925 году, он и пропал вместе с двумя спутниками — сыном и другом. Последнее сообщение от них поступило с берегов реки Шингу, юго-восточного притока Амазонки. С тех пор судьба Фосетта служит предметом многочисленных гипотез, предположений и спекуляций. И до сих пор остается загадкой.
Куда больше повезло американскому археологу Хайраму Бингему, который считается одним из прототипов киношного Индианы Джонса. Более ста лет назад Бингем возглавил экспедицию по поискам Пайтити — и в 1912 году обнаружил в горах вдоль реки Урубамба в Перу совершенно реальный Мачу-Пикчу, затерянный город, некогда построенный инками и свыше четырехсот лет простоявший в запустении…
Африканские тайны
Свои легенды о затерянных городах бытуют и в Африке — и у легенд есть основания. Так, в южной части континента сохранились циклопические развалины Великого Зимбабве, в XIII–XIV веках служившего столицей государства Мономотапа. Первыми о них прослышали португальцы еще в XVI веке. Когда же несколько столетий спустя европейцы увидели эти руины воочию, то разнеслись толки, что именно здесь находилось легендарное царство Офир, упоминаемое в Библии как страна, славящаяся золотом, драгоценными камнями и другими богатствами. Именно туда отправлял свои корабли древнееврейский царь Соломон — и они возвращались нагруженные всякими ценностями.Первым версию о том, что посланцы Соломона побывали в Зимбабве, пустил в оборот германский геолог Карл Маух, осмотревший гигантские каменные руины, находящиеся в трехстах километрах от реки Лимпопо.
По результатам осмотра он объявил в Европе, что видел копии храма, выстроенного в правление царя Соломона, а также дворца царицы Савской, в котором она жила во время своего визита в Иерусалим. Биография Мауха закончилась весьма печально: терзаемый болезнью печени, он не смог найти средств для лечения. Мучимый болями, Маух, возможно, сам выкинулся из окна гостиницы, сломал позвоночник и вскоре умер в больнице (1875). Но пущенная им байка уже обрела самостоятельную жизнь. Впрочем, само по себе существование руин Великого Зимбабве вымыслом не является.
«Грандиозная каменная крепость, словно вычерченная по лекалу, с одной конической башней, обнесена стеной почти трехсотметровой длины, толщиной в основании пять метров и высотой — десять, почти полностью сохранившейся — так тщательно и умело были уложены каменные глыбы. (Подсчитано, что в стены Зимбабве уложено пятнадцать тысяч тонн камня.) Входные ворота в цитадель давно уже разрушены, но, если пройти в закругляющийся внутрь проем и подняться по ступеням, слева увидишь „тайный“ проход к башне — узкую щель между основной и дополнительной стеной, достигающей в длину шестьдесят метров», — так описывает руины Зимбабве, какими они были в XIX веке, историк Игорь Можейко.
Вере в то, что Офир нужно искать в Южной Африке, способствовал вышеупомянутый писатель Генри Райдер Хаггард, выпустивший в 1885 году свой бестселлер «Копи царя Соломона». К тому моменту Хаггард сам прожил несколько лет в Южной Африке, где работал чиновником в администрации британского губернатора, — и при написании романа пользовался ходившими тогда слухами и домыслами. Его книга стала невероятно успешной и способствовала тому, что в Зимбабве хлынули толпы охотников за удачей. Но обшарившие регион авантюристы и искатели приключений так и не нашли страны Офир. Впрочем, они обнаружили немало средневековых построек и артефактов, оставшихся от государства Мономотапа.
Увы, эти «открытия» оказались губительными для обнаруженных артефактов — в погоне за золотом европейцы беззастенчиво крушили бесценные старинные здания, буквально просеивая их по камешку. Нечего и говорить, что большинство из сделанных ими находок для науки оказалось потеряно…
Вообще же, случаи, когда сообщения о заброшенных африканских городах оказывались реальностью, не так уж редки. В 1935 году некий британский чиновник сообщил о существовании «большого разрушенного города» в холмистом районе на границе Кении и Танганьики — на склонах нагорья Рифт, юго-западнее озера Натрон. Этим сообщением заинтересовался знаменитый антрополог Луис Лики, немедленно выдвинувшийся в направлении Энгаруки — так называли этот город туземцы. Поиски увенчались успехом. По итогам проведенного исследования Лики сообщил, что в Энгаруке было свыше 6000 домов, а само население города в период расцвета он оценивал не менее чем в 30–40 тысяч человек. Помимо развалин жилищ в городе сохранились остатки каменных стен и террас. Ученый, однако, не смог найти человеческих останков и не сумел определить точную датировку строительства Энгаруки…
Нельзя не вспомнить и знаменитый город Тимбукту (Томбукту), находящийся в центральной части Мали, близ реки Нигер. Основанный в XI веке как торговый центр на пересечении караванных путей, он стал крупным средневековым центром арабской культуры. По наиболее распространенной версии, название города происходит от слов «тин» («место») и «Букту» (имя малийской женщины, проживавшей когда-то в этом регионе, у которой останавливались арабские торговцы). Легенды о Тимбукту как о сказочно богатом месте начали ходить по Европе еще в Средневековье. В XVI веке путешественник и географ Иоанн Лев Африканский (из изгнанных с Пиренейского полуострова мавров) с восторгом писал, что в этом городе творили многие художники и ученые, что дворец короля Тимбукту забит золотом в слитках, пластинах и блоках, некоторые из которых весят по 1300 фунтов!
Естественно, европейцы хотели прикоснуться к блеску Тимбукту. Того, кто откроет эту тайну, ждали премии в 3000 фунтов или в 10 000 франков, учрежденные в начале XIX века географическими обществами Англии и Франции. Многие пытались туда попасть — но заканчивались эти попытки плачевно. Одним из тех, кто сложил голову на подступах к Тимбукту, оказался выдающийся шотландский путешественник Мунго Парк, внесший огромный вклад в дело исследования Западной Африки. Возможно, он и сумел — первым из европейцев! — побывать в 1805 году в таинственном городе, но никому не успел об этом рассказать: экспедиция Парка нарвалась на засаду туземцев, которым не понравилось вторжение этих гостей, и была полностью перебита.
Судьбу Парка повторил в 1826 году другой шотландец — Александр Гордон Лэнг. Этот путешественник сумел пробраться в Тимбукту, но не смог оттуда вернуться. Лэнга сгубило то, что он не скрывал своего христианского вероисповедания и открыто занимался исследовательской работой, а не прикидывался купцом. Он прожил в Тимбукту более месяца, сталкиваясь со всё возрастающей враждебностью населения — туземцы опасались, что за одним-единственным европейцем вскоре последуют полчища беспощадных колонизаторов. В конце концов, Лэнг тронулся было в обратный путь, но был задушен неким фанатичным мусульманином.
Первым из тех, кто не только пробрался в Тимбукту, но и сумел оттуда выбраться живым, оказался в 1828 году француз Рене Кайе — по словам историка Пауля Вернера Ланге, одна из самых примечательных личностей в истории географических открытий.
«Сын приговоренного к пожизненному заключению пекаря, человек без имущества, почти без образования, без покровителя в каком-либо ведомстве или научной организации. Только страсть и непреклонная воля побудили его уже в юные годы принять решение найти Томбукту — город, воплотивший в себе, по его мнению, все чудеса Африки (вероятно, он читал восторженные рассказы об этих чудесах, ставших модными после завоевания Наполеоном Египта). В шестнадцатилетнем возрасте он в качестве слуги впервые попал в Сенегал. Узнав о британской экспедиции, которая искала пропавшего без вести Мунго Парка, он последовал за ней без средств и без оснащения. Однако это его намерение, как и последующее, окончилось неудачей, унижениями и полным физическим истощением, что, однако, ничуть не ослабило энергии Кайе», — пишет Ланге.
Ради исполнения своего плана Рене выучил арабский язык и принял ислам — что позволило ему выдать себя за купца-мусульманина.
«Он ловко избегал всяческих недоразумений, выдавая себя за египтянина, захваченного в плен и увезенного во Францию, а теперь черезТомбукту якобы возвращавшегося на родину. Эта хитрость оградила его от враждебности, но не спасла от изнурительных переходов, лихорадки и цинги. Прошел целый год, прежде чем Кайе через плоскогорье Фута-Джаллон и области верхнего Нигера добрался до реки, спустившись вниз по которой он на лодке достиг своей цели», — сообщает Ланге.
Правда, Кайе застал город уже в состоянии глубокого упадка — его глазам предстала «низвергнутая королева пустыни».
На тот момент Тимбукту представлял собою скопище глиняных построек, окруженное бледно-желтым песком; крытых золотом минаретов не осталось. Местная торговля больше не приносила прибыли, и на всём лежала печать запустения. Когда в мае 1828 года Кайе покидал Тимбукту с караваном, шедшим в Марокко, его здоровье, подорванное тяжелыми странствиями, было совсем плохим. К счастью для него, загорелый странник в лохмотьях, то и дело разражавшийся громким кашлем и пытавшийся облегчить свои страдания бормотанием сур Корана, не привлекал ничьего внимания. Никто ни разу не заметил, что он тайком производил какие-то измерения с помощью компаса и вел записи на полосках запачканной бумаги.
Рене добрался до Танжера в Марокко, а потом и до Парижа, где ему, враз ставшему знаменитостью, был уготован пышный прием. Наградой путешественнику стал орден Почетного легиона, приз Французского географического общества — те самые 10 тысяч франков — и вконец убитое здоровье, позволившее Рене Кайе протянуть еще только десять лет…
Некоторые из африканских городов остаются, возможно, затерянными по сей день. В 1886 году из путешествия по пустыне Калахари вернулся американский шоумен и путешественник Уильям Леонард Хант, предпочитавший пользоваться творческими псевдонимами Великий Фарини и Гильермо Фарини. Кстати, он прославился тем, что прошелся над Ниагарским водопадом по натянутому канату.
По возвращении из Калахари Великий Фарини рассказал, что в один из дней расположился лагерем у каменистой гряды длиной почти в милю, оказавшейся развалинами огромного строения, местами занесенного песком. По словам Фарини, эти развалины представляли собой груду огромных тесаных камней и кое-где между ними были ясно видны следы цемента.
Путешественник, по его словам, велел приступить к раскопкам, вызвав возмущение своих спутников, не видевших ничего примечательного в каких-то старых камнях.
«Мы стали раскапывать песок в средней части полукруга и обнаружили мостовую футов двадцать шириной, выложенную крупными камнями. Крайние камни были продолговатыми и лежали под прямым углом к внутренним. Эту мостовую пересекала другая такая же мостовая, образуя мальтийский крест. Видимо, в центре его был когда-то какой-нибудь алтарь, колонна или памятник, о чем свидетельствовало сохранившееся основание — полуразрушенная каменная кладка. Мой сын попытался отыскать какие-нибудь иероглифы или надписи, но ничего не нашел», — уверяет Фарини. В последующие десятилетия «город Фарини» много искали, в том числе с воздуха, и ничего не нашли, однако по сей день продолжают спорить о его реальности.
Сакральные города буддистов
Джунгли Юго-Восточной Азии хранят в своих недрах немало рукотворных объектов.
«Природа, которая в пустыне и сухих степях тысячелетиями хранит законсервированные песками храмы и крепости, совсем по-иному обращается с ними в тропиках, в джунглях. Стоит людям уйти из дома, из города, как уже через год кусты и побеги бамбука раздвинут плиты площадей, лианы оплетут стены домов и зеленые пятна травы разукрасят крышу. Пройдет несколько десятилетий, и стены, разорванные могучими корнями, рухнут, провалятся кровли, и быстро разрастающиеся деревья закроют кронами остатки зданий. Еще быстрее зарастают каналы и водоемы, пропадают в кустах дороги и затягивается невидимой плесенью времени людская память. Так почти исчезли следы монских (монами зовется народ, живущий на юге Мьянмы и юго-западе Таиланда. — В. В.) государств Южной Бирмы и Таиланда, Ченлы, Тьямпы, Фунани — города их когда-то были населены сотнями тысяч людей, храмы их гордо высились на площадях, и дворцы, позолоченные, обширные, с лабиринтами комнат и залов, казались неподвластными времени», — констатирует Игорь Можейко, специалист по истории Юго-Восточной Азии.
В 1859 году французский путешественник Анри Муо познакомился с католическим миссионером, рассказавшим ему о древнем городе, скрытом вековыми лесами Камбоджи. Муо заинтересовался, отправился в путь — и через некоторое время достиг грандиозных развалин города Ангкор, некогда служившего столицей средневекового государства кхмеров. Виды здешних храмовых комплексов, прекрасных и величественных, буквально перевернули душу Муо.
«Исполинские храмы возвышались над самыми высокими деревьями, и даже обвивавшие их лианы и проросшие в стенах узловатые стволы не могли скрыть величественного благородства башен. Обширные террасы были покрыты чудесными барельефами, и статуи танцующих женщин выглядывали из заполненных листвой и сором ниш. Из-под черных порталов вылетали птицы, а под потолками храмов загадочно шуршали летучие мыши. Французский натуралист не увидел и десятой части города: пробраться по улицам и площадям его оказалось невозможно. Но и то, что он увидел, потрясло его, настолько всё здесь было необыкновенно, неповторимо и не похоже ни на что другое в мире», — пишет Можейко.
Впрочем, Ангкор никогда не был полностью мертвым городом. Даже после того, как он был захвачен врагами в 1431 году, а потом оставлен прежними обитателями, жизнь продолжала здесь теплиться — хоть и едва-едва. Буддийские монахи регулярно совершали паломничества в храмовый комплекс Ангкор-Ват, который они чтили в качестве святыни. Есть свидетельства, что забредали туда и какие-то европейцы — еще до Муо.
Никогда по-настоящему не забывали и Паган (Баган) — столицу средневекового буддистского царства на территории современной Мьянмы. Паган, знаменитый своими многочисленными храмами и пагодами, начал приходить в упадок с конца XIII века, после нашествия монголов, а потом постепенно был покинут жителями, оставшись лишь центром паломничества. Сейчас он представляет из себя россыпь из двух с лишним тысяч построек из красного кирпича и белого камня — пагод, монастырей и храмов, утопающих в зарослях. Достопримечательность занимает территорию площадью около сорока квадратных километров. Тем не менее Паган, лежавший в стороне от торговых путей, довольно долго не привлекал внимания европейцев, впервые проникших туда лишь в конце XVIII века. А потом туда зачастили расхитители, промышлявшие грабежом паганских храмов…
Упомянем и Боробудур, находящийся на индонезийском острове Ява. Предполагают, что его строили между 750 и 850 годами правители местного государства Матарам. Это не город в полном смысле слова, а храмовый комплекс, поражающий своей красотой и масштабами. Когда его покинули — точно неизвестно. Вероятно, это произошло после извержения вулкана Мерапи в начале первого тысячелетия нашей эры.
Сотни лет Боробудур лежал покрытый вулканическим пеплом и заросший джунглями. Европейцы — нидерландские колонизаторы — наткнулись на него в XVIII веке. Но сначала они не догадывались об истинном масштабе памятника, ибо над поверхностью земли тогда частично выступали лишь верхние террасы. В 1814 году, когда во время наполеоновских войн Ява временно пребывала под британским господством, английский губернатор Стэмфорд Раффлз получил сообщение о том, что обнаружен холм с большим количеством камней с резьбой. Было решено расчистить монумент — чем в течение полутора месяцев занимался отряд из двухсот человек.
Поскольку в первый раз удалось раскопать лишь ничтожную часть Боробудура, работы по расчистке продолжались в течение нескольких десятилетий. Даже в 1873 году, когда комплекс впервые сфотографировали, его структура и истинная величина были еще совершенно не ясны: звучали предложения полностью разобрать памятник и по частям разместить в музее. Всё это время комплекс бесконтрольно разворовывали — рельефы, скульптуры, орнаменты расползались по частным коллекциям. Власти спохватились лишь в начале XX века, тогда памятник стали охранять и приступили к его реставрации…
Троп в искусстве
Вторая половина XIX века связана с расцветом приключенческой литературы, особым поджанром которой стали истории, связанные с поисками затерянных городов. Особую роль в его становлении сыграл всё тот же Генри Райдер Хаггард — и отнюдь не только благодаря «Копям царя Соломона». Герой «Копей» Аллан Квотермейн перекочевал в целую серию романов и рассказов, повествующих о его приключениях, в ходе которых он открыл еще несколько бывших населенных пунктов, заброшенных в африканских дебрях. Другой популярный персонаж Хаггарда — бессмертная женщина Аэша, живущая где-то в Восточной Африке, рядом с руинами доисторического города Кор, созданного какой-то загадочной цивилизацией, еще более древней, чем египетская. Еще один таинственный город — Мур — фигурирует в романе Хаггарда «Перстень царицы Савской». Это древнее поселение, находящееся в северной части Центральной Африки, населяет «странное племя абиссинских евреев», владеющих — естественно! — неисчислимыми сокровищами.
Одним из тех, кто эксплуатировал тему затерянных городов в режиме «педаль в пол», стал Эдгар Райс Берроуз. Обретя успех в 1912 году со своим «Тарзаном», Берроуз наклепал к нему в течение следующих 35 лет более двадцати сиквелов и приквелов. Действие многих романов о Тарзане разворачивается в таинственных городах, где благородный обезьяночеловек либо ищет сокровища, либо спасает слабых и угнетенных. Однако, как правило, эти города хоть и затеряны, но вполне себе населены. Запомнить все их названия сложно — Опар (этот город потом позаимствовал у Берроуза фантаст Филип Хосе Фармер, сделавший его местом действия нескольких своих романов), А-Лур, Троханадалмакус, Велтописмакус, Ниммр, Каструм Маре, Катна, Атна… В одном живут потомки жителей Атлантиды, в другом — сбежавшие в Африку выходы из Древнего Рима, в третьем — потомки крестоносцев, в четвертом — низкорослые люди-муравьи и т. д.
Поскольку земных локаций Берроузу показалось мало, он отправляет своего второго по популярности после Тарзана героя, бывшего участника Гражданской войны в США Джона Картера прямиком на Марс. Там Картер застает странную угасающую цивилизацию.
В ходе своих странствий по Барсуму, как называют Красную планету ее обитатели, землянин, а позже и заведенные им там дети и родственники натыкаются на целый ряд странных, удивительных городов, находящихся в труднодоступных местах. Зачастую жители этих городов являются хранителями удивительных тайн прошлого, которыми они, естественно, не желают делиться с чужаками. Тема периодически всплывает и в творчестве других авторов. У Киплинга волчий выкормыш Маугли оказывается в плену у бандар-логов, обживших развалины заброшенного города среди джунглей. Именно Киплинг оставил эталонное в своем роде описание такого города:
«Маугли никогда еще не видывал индусских городов и, хотя перед ним громоздились развалины, Холодные Логовища показались ему изумительными и великолепными. Когда-то, очень давно, король построил город на холме. Можно было видеть остатки каменных дорог, которые вели к разрушенным воротам, где последние обломки дощатых створок еще висели на изношенных, заржавленных петлях. В стены корнями вросли деревья; укрепления расшатались и обвалились; из окон стенных башен косматыми прядями свешивались густые лианы…»
Герои «Песчаного города» Луи Жаколио под видом мусульманских купцов пробираются в Тимбукту, который на момент написания этой повести (1877) всё еще оставался закрытым для европейцев. Персонажи повести Эмилио Сальгари «Город прокаженного короля» проникают в покинутую столицу древних властителей Сиама. Некоторые писатели идут дальше и размещают свои таинственные города в совсем уж экзотических местах. Артур Конан Дойл заставил своих героев погрузиться в батисфере на дно Атлантического океана — там, в Маракотовой бездне, в подводном городе до сих пор живут потомки атлантов. Говард Филлипс Лавкрафт располагает свои затерянные города с таящимся в них невыразимым ужасом то в Аравии, то в Антарктиде, то на дне Тихого океана. Друг Лавкрафта по переписке и одновременно его к
