Что нужно знать о женской версии романа «1984»
На русском языке вышла книга под названием "Джулия" - одобренная наследниками Джорджа Оруэлла версия его романа "1984", рассказанная с точки зрения главной героини-женщины. Егор Михайлов считает, что новая книга, помимо того, что она самостоятельно стоит прочтения, также делает оригинальный роман более глубоким.
Джулия - механик из литературного отдела Министерства правды. За несколько лет она прошла путь от работы в порнографической секции, где помогала штамповать романы типа "Внутрипартийные грешники: 'У меня отказал телекран, товарищ!'", до работы в отделе прозы. Кроме того, она также является членом Молодежного антиполового союза, но с интересом наблюдает за своим коллегой из соседнего отдела, которого прозвали Старый Зануда. Этот коллега - Уинстон Смит, главный герой оригинального романа, так что, если вы читали бестселлер в России, дальнейшая история вам будет знакома. Или, по крайней мере, вам может показаться так.
Нелегко найти в литературе XX века более влиятельный роман, чем "1984". Гитлеровский режим только что упал, Сталин еще жив - и Оруэлл смог настолько точно описать внутреннее устройство тоталитарного режима, что его фамилия стала символом системы, которая старается контролировать не только слова, но и мысли граждан. Многие предсказания, казавшиеся фантастическими в 1949 году (как, например, повсеместное видеонаблюдение в еще не восстановившейся после войны Британии), стали реальностью с удивительной точностью: на сегодняшний день умные камеры успешно используются для выявления "неблагонадежных" граждан в Северной Корее и на Западном берегу реки Иордан, а другие страны с интересом осваивают эту технологию. С другой стороны, Оруэлл взял уже существующие практики, наподобие двухминутной ненависти, и наделил их новыми именами.
Все эти идеи прочно запечатлены в нашем сознании, но с романом произошло то, что происходит с любым классическим произведением: все о нем знают и любят, но почти никто не читает. И те, кто читает, осознают, что в этой выдающейся книге есть огромное белое пятно - Джулия, возлюбленная главного героя. Встреча с ней переворачивает жизнь Уинстона Смита, они встречаются несколько раз, затем Смит начинает читать ей вслух запретную книгу, раскрывающую истинную сущность криминального режима, но в итоге их обоих арестовывают, а под пытками Уинстон предает Джулию. В принципе, это почти и все, что мы узнаем о главной героине этой всемирно известной антиутопии, а другим женщинам Оруэлл уделяет даже меньше внимания.
Частично такое пренебрежительно-утилитарное отношение к женщине можно списать на персонажа, глазами которого мы видим мир романа "1984". Но большинство исследователей жизни Оруэлла сходятся во мнении, что и в вопросах гендерного равенства он был консервативным, даже учитывая стандарты его времени. И дело не только в том, что это неприемлемо само по себе, но и в том, что у такого проницательного писателя было огромное слепое пятно, которое мешало ему глубже понять системы угнетения. Историк Дейдре Беддо заметила:
"Оруэлл не только был антифеминистом, но и не видел, какую роль женщины играют и продолжают играть в существующем общественном устройстве... Он считал, что капитализм эксплуатирует мужчин рабочего класса мужчинами правящего класса. Женщины же были всего лишь женами этих мужчин".
Среди тех, кто понимает недостатки романа Оруэлла в отношении женщин, был его сын Ричард Блэр, который предложил писательнице Сандре Ньюман рассказать историю Джулии, которая оставалась в оригинальном романе почти невидимой как для читателей, так и, видимо, для самого автора. Именно таким образом и появилась книга "Джулия" - история женщины, чья роль в известной антиутопии ранее была ограничена всего лишь парой фраз о ее непокорности.
Что ж, будь по-вашему: Ньюман не стала напрямую критиковать Оруэлла, переписывая его мир, героев и события. Напротив, внимательно перечитав «1984», она обнаружила миллион торчащих ниточек — и потянула за каждую.
Первым делом вместе с Джулией она, конечно, заглянула туда, куда не могли заглянуть ни Уинстон Смит, ни Оруэлл: в женские раздевалки, в женский туалет, в клинику для ископла. Но это лишь малая часть: Оруэлл писал свой роман широкими мазками, придумывая гениальные детали, но не всегда заботясь о том, как эти детали влияют на жизнь его героев (тем более героинь). У Ньюман все они обретают объем: экономика черного рынка, оболванивание детей с юного возраста, суррогатное материнство.
Джулия — идеальная протагонистка, во всем противоположная Уинстону. Он мужчина — она женщина. Ему под сорок, и он родился еще до нового порядка — ей двадцать шесть, и она не знала мир без Большого Брата. Он уже при жизни считает себя покойником — она пышет жизнью. Он идеалист — она аполитичная обывательница (по крайней мере, ей так кажется поначалу). Разумеется, они видят мир по-разному.
Это дает Ньюман большую степень свободы, с которой она обращается смело. Берет второстепенные детали и делает их значительными; показывает знакомые сцены с другого угла, а местами даже позволяет себе подшутить над оригинальным текстом (помните записку, которую Джулия передает Уинстону в начале оригинального романа? Даже у нее есть своя история — и более глубокая, чем вся история отношений, придуманная Оруэллом).
Есть у Ньюман и еще одно преимущество: в своей работе она опирается на огромное количество свидетельств жертв советской, немецкой и других диктатур, которых умерший в 1950 году Оруэлл не мог знать. Поэтому, если сцены в комнате 101 из оригинального романа казались вам страшными, подождите, когда появятся крысы. Ауч.
Но и этим дело не ограничивается. По большей части роман Ньюман следует, хотя и окольными тропами, за сюжетом Оруэлла, разве что иногда обращаясь к детству Джулии в Полуавтономной зоне номер пять (одно из изобретений Ньюман: у Оруэлла действие не покидало пределов Лондона). Но, дойдя до финала, идет дальше, вытаскивая из рюкзака еще один козырь. Мир, показанный Оруэллом, был беспросветным: это было абсолютно темное видение будущего, тупик, лишенный любого выхода и этим даже успокаивающий. Ньюман же показывает читателю свет в конце тоннеля, демонстрируя надежду. И — здесь постараемся обойтись без спойлеров — это, возможно, самый жестокий ее фокус.
Чего в романе нет, так это нарочитых перемигиваний с современностью. Ньюман принимает правила игры, заданные Оруэллом: для того чтобы роман оставался современным, не нужно бежать за современностью, достаточно подсвечивать те элементы человеческой природы, которые не меняются. И это работает. Вряд ли писательница слышала знаменитый монолог Антона Красовского о том, что нужно делать с украинскими детьми, но одному из персонажей своей книги дарит почти неотличимую реплику: «Нет! — рявкнул тот. — Это они хотят сжечь наших детей! Суть в том, что мы не такие, как они! Но если на то пошло, если уж спрашиваешь — их дети тоже не столь невинны. Если для того, чтобы искоренить их отродье — я не говорю „сжечь“, но если это необходимо, чтобы уничтожить врага, пусть они сгорят, и быть по сему. Да, сожжем их, если потребуется. Сожжем их детей! Заживо сожжем!»
Ньюман относится к «1984» без пиетета, но с уважением, вступая с ним в полемику и находя аргументы для критики романа внутри самого романа. Их книги и выглядят по-разному. Оруэлл описывал устройство диктатуры, а сюжет и персонажи оказывались вспомогательными функциями для этого описания. Ньюман же, пользуясь наработками предшественника, выводит героинь и героев на первый план, делая их куда более интересными, — и таким образом ретроактивно добавляет объема оригинальной истории. «Джулия» — это не попытка переписать «1984» и уж тем более не паразитирование на бренде; два романа складываются в дилогию, работая и по отдельности, но лучше всего — вместе. Причем в любом порядке.
