Новый роман Евгения Водолазкина «Чагин»
«Чагин» — новый роман Евгения Водолазкина, одного из самых оригинальных русских прозаиков. Темы и образы романов «Лавр» и «Авиатор» прочно вошли в современную русскую культуру, язык и манера повествования Водолазкина сразу опознаются читателем. Доктор филологических наук, лауреат главных литературных премий России, среди которых — «Большая книга» (2013 и 2016 года), «Ясная Поляна» (2013 год) и Литературная премия Александра Солженицына (2019 год), выпускает книгу в конце октября 2022‑го.
«Чагин» — роман о памяти, времени и человеке, которого мучают эти неподвластные ему силы. Время и память — излюбленные темы Водолазкина: им посвящены в той или иной степени все его романы, от «Лавра» до «Оправдания Острова». В «Чагине» писатель раскрывает новую грань этой темы, персонифицируя память в образе человека.
Архивист, сотрудник Городской библиотеки Санкт‑Петербурга Исидор Чагин обладает уникальным даром мнемониста. Его память подобна фотоаппарату: раз увидев или услышав текст, Чагин запоминает его навсегда. Ему легко даются языки, большие объемы текста и ряды цифр, а также факты и события — как реально происходившие с ним, так и описанные кем‑то другим. Дар предопределяет его роль: он посредник между несовершенной человеческой природой и стихийной силой времени, но одновременно и отважный рыцарь, который пытается отвоевать события и имена у забвения, вернуть их в настоящее. Но даже такой талант имеет оборотную сторону. Исидор не способен ничего забыть, не может отделить реально происходившее с ним от вымысла, а собственный опыт — от чужого.
Как жить человеку, который ничего не забывает, в мире, в котором все обречено на забвение? Этим вопросом задается автор.
В романе «Чагин» читатель ожидает найти необычный сюжетный ход — и его желание удовлетворено. Голос самого мнемониста здесь почти не звучит. Впервые читатель видит Чагина глазами его младшего коллеги, архивиста Павла Мещерского, разбирающего бумаги Исидора после его смерти. Затем об Исидоре рассказывают его соседка Ника и друг‑актер, выступающий под псевдонимом Григ, — люди, чья память неизбежно несовершенна. О нем также размышляет специалист по гражданской обороне (и не только) Николай Иванович, который полностью (или все же частично?) придумывает его историю.
Чагин, обладатель фотографической памяти, парадоксальным образом не сохранился полностью в памяти других героев, и читателю остается лишь догадываться о том, что же на самом деле происходило в жизни скромного архивиста. Меж тем в романе дано детальное описание Ленинграда второй половины ХХ века, университетской и библиотечной среды с ее тайной жизнью, интересом «органов» и интеллектуальной свободой — всего того, что пронизывало и определяло жизнь Чагина и людей его поколения.
В произведении сочетаются разные повествовательные стратегии, жанры и даже роды литературы. В этом смысле «Чагин», несомненно, представляет собой новый поворот в творчестве Водолазкина. Авантюрный роман о службе героя в Лондоне незаметно перетекает в роман в письмах между Павлом Мещерским и загадочной девушкой Никой. Исповедальный дневник Чагина отзывается в сочиненной им поэме. Водолазкин тасует повествовательные стили и традиции как колоду карт, вынимая каждый раз новый сюжетный поворот или предъявляя очередного неожиданного рассказчика.
Появляются в романе герои и образы из других эпох, что вновь характерно для стиля писателя: границы исторического времени для него принципиально подвижны. Генрих Шлиман, легендарный первооткрыватель Трои, фантазер и выдумщик, становится своего рода альтер эго Исидора: его судьба проецируется Чагиным на собственную. Подобно Шлиману, Чагин спасает от забвения имена, даты, факты, обрекая их на вечную жизнь. Синайский кодекс Библии, хранящийся в Британском музее, олицетворяет полноту памяти множества поколений — неудивительно, что он манит Чагина, также носителя большой памяти. Мир в романе предстает как пространство памяти — актуализированной или уже утраченной, но всегда готовой вернуться.
Однако высшей ценностью в реальности, где каждая вещь вбирает память о чем‑то, оказывается забвение. Именно забвению учится Чагин на протяжении всей своей жизни, только оно дарует ему покой и освобождение от невыносимой тяжести бесконечных воспоминаний. В ряду других романов автора такой вывод может показаться неожиданным, однако на деле, как в этом может убедиться читатель, он не отменяет, а только подкрепляет идеи предыдущих произведений. Время в мире Водолазкина течет сквозь людей и сквозь пространство, и только способы обращения с этим временем определяют человека и его эпоху.
