Конфликт Льва Толстого из-за отказа издательства
В истории его публикации был один любопытный сюжет. Роман состоит из восьми частей, но в первой его публикации вышло только семь. Издатель "Русского вестника" Михаил Катков отказался печатать восьмую часть. Это вызвало ярость Толстого и его разрыв с журналом. Этого коварства Толстой Каткову так и не простил, никогда больше не публикуясь в "Русском вестнике", где до "Анны Карениной" были напечатаны "Казаки" и "Война и мир".
Напомню, что "Анна Каренина" заканчивается не на том, что главная героиня бросилась под поезд. Это конец седьмой части. В восьмой части подробно рассказывалось о жизни в деревне Константина Левина и его жены Кити.
Но Катков не напечатал восьмую часть не потому, что сама по себе "левинская" история ему не нравилась. Катков в первую очередь был издателем. Любая книжка "Русского вестника" с продолжением невероятно успешного романа рвалась бы из рук в руки и повышала бы тираж журнала. Просто у Каткова были свои политические игры с правительством и общественным мнением. Да и свои убеждения. Он был не согласен с тем, что в восьмой части Левин вместе со старым князем Щербацким осуждают русское добровольческое движение во время сербско-турецкой войны середины 70-х годов.
Вопрос был политический и сложный. Хотя правительство официально не поддерживало добровольцев, но и не осуждало и не препятствовало им. В 1877 году, когда в журнале Каткова печатались последние главы седьмой части "Анны Карениной" и обещалось ее продолжение, Россия официально объявила войну Турции.
Толстой, отрицательно относившийся к добровольцам, объявление войны Турции воспринял не то чтобы с энтузиазмом, но с живым интересом. Он писал тетушке - фрейлине А.А. Толстой: "Как мало занимало меня сербское сумасшествие и как я был равнодушен к нему, так много занимает меня теперь настоящая война и сильно трогает меня". Выскажу предположение, что в бывшем боевом офицере проснулись гордость и память о поражении русских в Крымской войне, когда на его глазах турки с франко-британскими союзниками брали пылающий Севастополь.
Окончание седьмой части "Анны Карениной" появилось в апрельской книжке "Русского вестника". И в апреле же Россия вступила в "настоящую" войну с Турцией. "Эпилог", который затем стал восьмой и заключительной частью романа в отдельном издании, уже лежал на столе у Каткова. И там осуждалось добровольческое движение, которое было прелюдией к "официальной" войне. Положение Каткова было сложным.
В письмах он уговаривал автора убрать или хотя бы смягчить эти фрагменты. Но Толстой соглашался только на комментарии от редакции. Он писал Н.Н. Страхову: "Оказывается, что Катков не разделяет моих взглядов, что и не может быть иначе, так как я осуждаю именно таких людей, как он, и, мямля, учтиво просит смягчить то, выпустить это. Это ужасно мне надоело, и я уже заявил им, что если они не напечатают в таком виде, как я хочу, то вовсе не напечатаю у них, и так и сделаю".
Как было поступить Каткову? В апрельской книжке уже было объявлено об окончании романа в майской, а печатать его по политическим соображениям - никак нельзя! И Катков поступил хитро. В майском номере журнала вместо окончания романа появилось письмо от редакции:
"В предыдущей книжке под романом "Анна Каренина" выставлено: "Окончание следует". Но со смертью героини роман, собственно, кончился. По плану автора следовал бы еще небольшой эпилог, листа в два, из коего читатели могли бы узнать, что Вронский, в смущении и горе после смерти Анны, отправляется добровольцем в Сербию и что все прочие живы и здоровы, а Левин остается в своей деревне и сердится на славянские комитеты и на добровольцев. Автор, быть может, разовьет эти главы к особому изданию своего романа".
Катков поступил нехорошо. Самое неприятное в этом редакционном письме было то, что "со смертью героини роман, собственно, кончился". Это как бы заведомо лишало смысла его продолжение. Кроме того, Катков, выражаясь сегодняшним языком, дал читателям "спойлер" еще не опубликованной восьмой части.
Разгневанный Толстой написал два варианта возмущенного письма в газету "Новое время", но по неизвестным причинам его не отослал. В первом варианте он язвительно спрашивал, зачем журнал вообще печатал этот роман, если мог его просто пересказать в таком духе: "Была одна дама, которая бросила мужа. Полюбив гр. Вронского, она стала в Москве сердиться на разные вещи и бросилась под вагон". Каткову же была отправлена телеграмма: "Прошу обратно выслать оригинал эпилога. С "Русским вестником" вперед дела иметь никогда никакого не буду".
Возмущенное письмо от имени якобы неизвестной читательницы, подписанное инициалами Г. С. ***, в "Новое время" отправила жена Толстого Софья Андреевна. И оно было опубликовано.
В свою очередь, рассерженный Катков напечатал свою критическую статью о восьмой части романа, которая уже вышла отдельным изданием.
"Роман остался без конца и при "восьмой и последней" части, - писал он. - Идея целого не выработалась... Но если произведение не доработалось, если естественного разрешения не явилось, то лучше, кажется, было прервать роман на смерти героини, чем заключить его толками о добровольцах, которые ничем не повинны в событиях романа. Текла плавно широкая река, но в море не впала, а потерялась в песках. Лучше было заранее сойти на берег, чем выплыть на отмель".
Прочитав статью, Толстой писал Н.Н. Страхову: "Прочел я статью "Русского вестника" и очень подосадовал на эту уверенность наглости и безнаказанности, на сознание своей ни перед чем не имеющей отступить наглости, но теперь успокоился".
