Какие бывают стихи
Взаимодействие языка и стиха
В основе каждой из систем стихосложения лежит особенный принцип, как правило не похожий ни на какой другой. В русском классическом стихосложении есть ударные слоги, которые чередуются с безударными: например, ямбическая строка имеет привычный для нас профиль звучания: первый слог безударный, второй ударный, и они чередуются. Ударность слога помогает различить то, что называется метром, а в широком смысле — ритмом текста.
Но ударность неважна, скажем, для польского поэта, поскольку стихосложение в польской литературе устроено иначе. В то же время английский классический стих отчасти похож на русский: там ударность тех или иных мест также важна. В античном стихосложении, например древнегреческом, важным является не ударение в словах, а долгота или краткость слогов. Нам сложновато это понять, потому что в современном русском языке никакой разницы между долгими и краткими слогами нет — вернее, некоторые слоги в произношении более долгие, некоторые более краткие, но лингвистического разделения между двумя этими фактами не существует. В других поэтических традициях, допустим в арабском или тюркском стихосложении, тоже будут свои закономерности, лежащие в основе принципа создания ритмичности поэтического текста.
Есть два фактора, обусловливающих в той или иной культуре «правила» стихосложения: сам язык и некоторое культурное влияние. Стих и язык взаимодействуют, ведь стихи построены на языковом материале. Как они взаимодействуют? Речь идет о системе компенсирующих речевых ограничений. В русском языке дается довольно много свободы: есть слова, в которых ударение падает на первый слог (во́ды); есть слова, где ударение стоит на втором слоге (вода́), третьем и так далее. Иными словами, здесь нет специального ограничения, и стих на это будет реагировать и пытаться поэта ограничить. Стих предполагает, что в стихотворной строке можно ставить ударение не в любое место, а здесь нужна определенная система чередования. Это и есть ограничение, накладываемое со стороны стиха на языковую систему.
Есть и другие системы. Например, для силлабического стиха в целом не имеет значения, где стоит ударение, — есть, конечно, некоторые нюансы, но для поэта будет важно, какой длины строка в слогах. И если в стихотворении, написанном ямбом, ударные и безударные слоги чередуются в определенной последовательности, начиная с безударного, то в силлабическом стихе будут различаться не ямбы и хореи, а, например, тринадцатисложники (строки, состоящие из 13 слогов), одиннадцатисложники и десятисложники.
Языки, на которых обычно пишут силлабические стихи, создают сами по себе бо́льшие ограничения, чем русский. Например, ударение в польском падает на предпоследний слог, в чешском — на первый, а во французском — на последний. Наличие таких определенных языковых правил приводит к тому, что язык создает тесную для поэта ситуацию. И в этом случае стих, наоборот, дает поэту бо́льшую свободу: неважно, куда будет падать ударение, — главное, чтобы строка была определенной длины.
Таким образом, стих и язык всегда взаимодействуют. Это было подмечено учеными довольно давно, и сразу было понятно, что отношения между стихом и языком специфические. Лингвист Роман Осипович Якобсон назвал это взаимодействие системой организованного насилия поэтической формы над языком, то есть стих пытается как-то упорядочить систему языка.
В романе «Безгрешность» современного американского писателя Джонатана Франзена есть персонаж, который пишет стихи, и в одном месте упоминается, что та беспорядочность, которая была в жизни этого человека из-за его своеобразных отношений с матерью, компенсировалась упорядоченностью его стихов: «Та поэзия, в рамках которой он писал, успокаивала его тем, что сужала выбор слов. После хаоса, каким сделала его детство мать, ему желанна была дисциплина схем рифмовки и прочих формальных ограничений». Подобная система сдержек и противовесов, постоянного взаимосоотношения, взаимной компенсации между языком и стихом, хаосом и порядком — ключевой момент при описании этой системы взаимодействия.
Возьмем, например, отрывок из трагедии Жана Расина «Андромаха»: “Oui, puisque je retrouve un ami si fidèle / Ma fortune va prendre une face nouvelle” — «Безмерно счастлив я, что встретился с тобою! Быть может, я теперь не так гоним судьбою?» Перевод на русский язык выполнен в силлабо-тонической системе, то есть в системе классического русского стиха, в то время как оригинал звучит не так совершенно, потому что он силлабический: ударения распределены, условно говоря, случайным образом, но важно, что каждая из этих строк двенадцатисложная, то есть в каждой ровно 12 слогов.
Значимость поэтической культуры для стихосложения
Кроме языка важным фактором, который влияет на то, как выглядит система стихосложения для конкретной традиции, является культурное влияние. Язык может диктовать какие-то свои условия, но при этом поэты могут заимствовать систему стихосложения из языка другой структуры. Так было в истории русского стихосложения. Сейчас силлабо-тоническое стихосложение, в котором чередование ударных и безударных слогов играет важную роль, для русского языка наиболее органично. Но в XVIII веке русские поэты писали так же, как польские, заимствуя у тех систему стихосложения. Или, например, персидские поэты заимствовали систему стихосложения у арабских поэтов: они восприняли их систему размеров, которая довольно сложно устроена, — так называемый арабский аруд, где тоже есть определенное чередование, но не ударных и безударных слогов, а долгих и кратких, как в Греции.
У персидских поэтов ту же самую систему стихосложения, основанную на чередовании долгих и кратких слогов, заимствовали средневековые тюрки. Это совершенно удивительно, потому что в тюркских языках не было противопоставления по долготе и краткости: как можно писать стихотворения на языке, в котором нет того, на чем должна основываться некоторая система стихосложения? Но средневековые тюркские поэты придумали для себя определенную систему: долгий слог — это слог закрытый, то есть такой, который оканчивается на согласный; а краткий слог — это слог открытый, оканчивающийся на гласный. Таким образом они воспроизвели систему, которая языком не предполагалась.
Поэтому, помимо собственно языковой структуры, очень важно, какая поэтическая культура считается престижной. И те, кто считает себя менее престижными и готов идти в фарватере старшего брата, заимствуют принципы и подчас прихотливо их обрабатывают.
