Как соавторство влияет на авторское эго?
Один умеет придумывать достойные внимания истории, а другой — прекрасный стилист. Такая формула, пожалуй, наиболее логична для соавторства. Но на деле все бывает куда интереснее. Обсудим, как повара-писатели ухитрялись пристойно готовить вдвоем в одной кастрюле и не драться.
Братья Стругацкие
Перед нами пример редкого нераздельного соавторства: текст пишется вдвоем. То есть НИИКАК НИИЧАВО невозможно разделить: кем создан тот или иной эпизод, прописан персонаж, придумана сюжетная линия.
Москвич Аркадий — переводчик-японист — и ленинградец Борис — астроном — сначала пробовали писать, как положено, поодиночке. Но оказалось, что вместе им работать гораздо сподручней.
Расстояние помехой соавторам не стало. Во время отпусков и выходных братья съезжались на нейтральной территории, обычно в каком-нибудь доме отдыха, и писали, писали без передышки. За год таким макаром набега́ло в районе восьми авторских листов. Если съезжаться не получалось, работа велась по переписке по заранее согласованному плану.
Не обходилось и без яростных разногласий, когда в процессе мозгового штурма рождался очередной сюжет. Потом страсти утихали, уступая место артельной работе над текстом, которая буферизировала попытки разругаться.
Работали по партитуре: один исполнял соло на клавишах машинки, в то время как второй подыгрывал ценными указаниями. Трудились по принципу «критикуешь — предлагай». Если консенсуса достичь не удавалось, то бросали монетку.
«Работа вдвоем и должна быть постоянным спором, иначе ничего толком не получится. В спорах рождается не только истина, но и любой мало-мальски содержательный текст. Поэтому, в частности, так трудно работать в одиночку: почти невозможно спорить самому с собой — слишком легко самому себя уговорить».Борис Стругацкий
После смерти старшего брата Борис продолжил под именем С. Витицкий «пилить толстое бревно литературы двуручной пилой, но без напарника». Аркадий при жизни тоже успел создать таким же манером несколько текстов и тоже, как братья договорились, под псевдонимом — С. Ярославцев. Но лучшее все же было написано в дуэте.
Братья Вайнеры
Братья Вайнеры — типичный пример раздельного соавторства. Каждый в команде четко отвечал за свое направление.
Аркадий — золотой медалист, следователь Московского уголовного розыска по особо важным делам — и Георгий, прошедший огонь и воду корреспондент ТАСС, на вопрос «как это, писать вдвоем?» выдавали заготовочку о том, что у них якобы есть созданная на заказ пишущая машинка с двойной кареткой.
На деле они просто расчерчивали лист на квадраты и в шашечном порядке накидывали эпизоды будущей книги. Потом по-братски распределяли их между собой. Георгию — о войне, Аркадию — любовь-морковь.
Серия романов о следователе Станиславе Тихонове имела успех у читателей именно потому, что в соавторстве сошлись лед и пламень: опыт служителя закона Аркадия дополнялся знанием хулиганской стороны жизни Георгия. Жанр милицейского детектива благодаря Вайнерам обрел черты ни больше ни меньше психологической прозы.
Легендарная история о драке Вайнеров и сценаристов братьев Ибрагимбековых в ресторане Центрального дома литераторов с участием официантов и не только — наглядное доказательство внутренней гармонии авторского дуэта братьев Вайнеров. Несмотря на разный жизненный опыт, они действовали заодно и без всяких душевных противоречий. Собственное эго уходило в тень, когда дело касалось брата, как в писательской работе, так и в жизни.
Вполне закономерно, что именно братья чаще всего становятся успешными соавторами, реже — сестры, например Чан Нют из Франции с их вьетнамскими детективами: совместными детскими играми они уже подготовлены к дуэтному творчеству. Но неплохо получается и у супругов. Достаточно вспомнить Анн и Сержа Голон, Пера Валё и Май Шеваль, Марину и Сергея Дяченко.
Макс Фрай
Здесь работала схема «1 + 1 = 1». Мы давно все знаем: под псевдонимом Макс Фрай, который можно раскрыть как «максимально свободный» или «свободный от Макса», скрывается шерше ля фам. Однако поначалу портал во вселенную Джуффина Халли открывали двое, известные тогда в среде одесских концептуалистов как Мартынчики, творческий и семейный дуэт художников Светланы Мартынчик — Марты — и Игоря Степина — Гоши.
Светлана, по ее признанию, писала все тексты, а Игорь был автором большинства идей, создателем магического мира и героя-попаданца, осваивающегося в новой жизни, в которой бытие радует и балует, а не караулит за углом с мешком неприятностей. Авторское же эго, по всей вероятности, от создателей новых миров переместилось к сэру Максу, который ведет повествование от первого лица.
Авторы рассекретили себя в 2001 году, тогда как первая книга серии «Лабиринты Ехо» вышла еще в 1996-м. Но Игорь в 2018 году умер в Москве, поэтому Светлана в роли долгожителя Макса уже давно выступает соло.
Нил Гейман и Терри Пратчетт
Для журналиста и сценариста комиксов Нила Геймана юмористическое фэнтези «Благие знамения», простите за каламбур, стало первой серьезной книгой. На начальном этапе это было соавторство по типу «локомотив + новичок». Писателей связало отменное чувство юмора, присущее обоим. Получился тандем из литературного опыта Терри и фантазии Нила.
Когда Пратчетт предложил Гейману или продать ему идею книги, или вместе вырастить ее в роман, то начинающий автор, который не мог нащупать финал, сразу же согласился. В итоге насмешливый абсурдизм Пратчетта гармонично слился в произведении с изысканной фантазией Геймана, и довольно скоро по литературным рельсам в одном направлении неслись уже два локомотива.
Каждый гнул свою сюжетную линию. Первоначально Пратчетт прописывал Адама, а Гейман следовал за четырьмя байкерами Апокалипсиса. Но по ходу работы оба дополняли и переписывали все подряд. Авторское эго каждого отступило под натиском синхронного азарта.
«Терри постоянно правил мои куски текста и говорил, что так они станут процентов на 17 смешнее. Меня это дико раздражало, потому что он всегда был прав».Нил Гейман
Каждый из соавторов с серьезным лицом утверждал: «Терри/Нил написал около 90 %, а я — остальные 90 %». После «Благих знамений» творческие дорожки панданов разошлись, но в соавторстве оба получили ценный опыт, и дружба продолжилась за рамками общего романа.
«А где же Ильф и Петров?» — спросите вы. Конечно, мы о них не забыли и безмерно их уважаем. Однако об их мышлении близнецов написано уже и без нас практически везде, а длинные тексты в «Дзене» дочитываются, увы, гораздо хуже.
Разумеется, ссоры и разногласия при соавторстве неизбежны, но чаще всего они остаются за кадром. И если писателю повезло и он нашел настоящего собрата по перу, то это дисциплинирует, позволяет расширить горизонты и приносит взаимную выгоду. Главное в таком деле — синергия: нащупать гармонию, объединить два эго в одно.
