Как Гертруда Стайн предвосхитила модернистский авангард Джойса
История Гертруды Стайн начинается с избалованной американской девочки из богатой семьи переселенцев, которая унаследовала огромное состояние и бежала от Америки в Париж. Некоторые биографы пытаются оправдать эту эмиграцию поисковым стремлениям, желанием открыть новый язык, новые цвета, новые смыслы. Однако творчество, которое Гертруда пропагандировала в Европе, было настолько инновационным, что отвергло существующие языки и смыслы. Не зря её называли матерью модернизма. Как символ этой трансформации можно привести фразу Гертруды: "Роза есть роза есть роза есть роза", без использования запятых, поскольку "смысл должен быть понятен сам по себе, а не проясняться запятыми".
Хотя этот афоризм не единственный в её творчестве, некоторые из её высказываний были вполне осмысленными и использовали знаки препинания, хоть и встречались они не в её стихах и рассказах, а в письмах. Например, ей принадлежит фраза, взятая Хемингуэем в качестве эпиграфа к одному из его романов: "Вся молодежь, побывавшая на войне, - потерянное поколение". Этот термин позже вошёл в историю искусства, а также в психологические и философские трактаты.
Гертруда умела объединять гениев и указывать им, кто они есть в искусстве, что стало её лучшим достижением. После приезда в Париж она тут же определила, кто здесь "короли": "Такие самцы, как Пабло и Матисс, иначе как гениями быть не могут". Даже тогда, когда ей только-только стукнуло тридцать. Она писала и мечтала о славе, и встреча с Пикассо и Матиссом помогла ей найти кратчайший путь к успеху, не следуя за устоявшимися формами.
Гертруда начала коллекционировать и продвигать новейшее искусство, превратив свою парижскую квартиру в художественный салон, куда ходили такие величины как Пикассо, Матисс, Брак, Дерен, Грис, Аполлинер. Они часто бывали у неё в гостях, оставаясь на обед и ужин, а на следующий день всё повторялось снова. И несмотря на все это, они успевали писать, продавать и становиться знаменитыми - всё это буквально между делом, между французским омлетом, танцами, лекциями о психоанализе, переписками с другими гениями и восторженными самоцитатами.
Таким образом, Гертруда Стайн оказала невероятное влияние на мировое искусство и культуру, сместив фокус восприятия существующих подходов и открыв новые горизонты для творчества и мышления.
Здесь будет уместным сказать, что Гертруда предвосхитила модернистский авангард Джойса и все эти школы потоков сознания, в этих жанрах она начала упражняться за несколько лет того, как они вошли в моду. Но именно упражняться, законченными формами там и не пахло. Это потом задало тяжелейшую задачу американским библиотекам, которые решили однажды издать собрание сочинений Гертруды - оказалось, что бумага стерпит только три-четыре ее произведения, остальное - не более чем пыль к ее же портрету кисти Пикассо.
Но как бы Гертруда ни будоражила "эту чертову культуру" в своих салонах и в своих книгах, в день, когда началась Первая мировая война, она смыла всю эту "пену" и показала миру пример подлинного патриотизма, решительности и смелости. Выписала из Америки на собственные деньги грузовой "Форд". Освоив уроки вождения, стала развозить по госпиталям медикаменты. Интересно, что и после войны волонтерка переписывалась с одинокими солдатами, чьи ранения не позволяли им обрести счастье, она называла их своими "крестниками".
Война сделала Гертруду Стайн другой, художников из ее окружения как ветром сдуло, их место заняли писатели. Те самые, которые "потерянное поколение". И тот самый Хемингуэй, которому на момент его знакомства с Гертрудой было 23 года, страстно привязался к ней. Речь не о любви, он выбрал ее как свою наставницу. Сохранилось письмо молодого писателя к Шервурду Андерсону от 1922 года: "Мы с Гертрудой Стайн теперь как братья". Немало страниц об этом "братстве" можно найти в биографическом романе Хемингуэя "Праздник, который всегда с тобой".
В двадцатые годы Стайн пишет и одну из своих известных и вполне читаемых книг "Становление американцев. История одной семьи". Это здесь она выразила мнение, которое очень нравится и современным жителям штатов, готовых по щелчку отказываться от прошлого или переписывать его. "История людей, прибывших переселенцами на американский континент, берет свои корни только в Америке, - говорила Гертруда. - Только с этого момента семьи начинают свою летопись".
… Она переживет еще немало литературных течений, культурных революций, скандалов, переживет друзей, наконец, на ее долю выпадет еще одна большая война, от которой она никуда не побежит, так и останется в Париже, будучи еврейкой. А сразу после разгрома фашистов напишет одну из самых проникновенных своих книг "Войны, которые я видела", где сформулирует - опять же не без грусти - главную мысль своей жизни, свою философию: "В наши дни никто не опасается смерти из страха попасть в рай или ад, но со смертью прекращается жизнь, а жизнь интересна"
Возможно, тогда она уже отчетлива понимала, что куда бы ни завели эксперименты в искусстве, какими бы смелыми поисками одна часть человечества не сводила с ума другую, роза все равно есть роза. И такой она останется на века.
Гертруда Стайн не была уникальной в своих просветительских проектах, в те самые годы, в которые американка в Париже привечала всех тех, кому суждено было стать знаменитыми художниками и писателями, в Санкт-Петербурге разворачивала свою бурную деятельность галеристка Надежда Добычина. Это в ее Художественном бюро выставлялись Казимир Малевич и Марк Шагал, Василий Кандинский и Наталия Гончарова, многие другие. В Бюро читали стихи Владимир Маяковский и Давид Бурлюк, проходили репетиции постановок Всеволода Мейерхольда… Если в Париже была Стайн, то в Петербурге Добычина…
А в Москве - Клавдия Михайлова.
Именно женщины дали самым смелым мужчинам XX века будущее.
