История первого женского издательства в Российской империи

В 1857 году в некрасовском журнале «Современник» появилась «Жалоба женщины» — подписанное криптонимом «А» письмо. Обозначенная в названии тема характерна для женской прозы тех лет, когда их романы, повести, статьи были почти сплошь пропитаны жалобой на жизнь, на зависимое положение либо от родителей, либо от мужей. Так и автор письма, заставив читательниц сначала задуматься об их будущем.

«Бедное дитя, бедная девочка, что ты будешь делать, когда перестанешь нравиться, или перестанут тебя обманывать и называть ангелом, существом неземным?» — заканчивает его призывом, но не к женщинам стать самостоятельными, а ко всем остальным — о помощи на пути к женской независимости.

Скоро женщины осознали, что общее дело — это их дело. С каждым днем в них крепла уверенность: за освобождением крестьян последует их собственное освобождение. Так считали и основные деятели демократического направления. Однако реформа 1861 года не смогла полностью решить женский вопрос, поэтому шестидесятницы, главные представительницы нового движения в этом десятилетии, устранение проблемы взяли на себя.

Либо гувернантка, либо классная дама

Тех, кто ожидал поддержки со стороны, еще в 1858 году раскритиковала публицистка и экономистка Мария Вернадская. В статье «Женский труд» она осуждает женщин за их пустое нытье и желание выйти замуж лишь из презрения к труду. Они требуют независимости, говорит автор, но, как только им предлагают идти работать, отвечают, что, кроме как гувернанткой и классной дамой, никем другим быть не могут. Точное представление о тесноте этого пути даютслова Веры, главной героини романа Чернышевского «Что делать?», вышедшего в 1863 году:

«Какие же занятия открыты нам? Почти только одно, быть гувернантками; да еще разве — давать какие-нибудь уроки, которых не захотят отнять у нас мужчины. Нам тесно на этой единственной дороге Кто станет дорожить гувернанткою? Только скажите слово, что вы хотите иметь гувернантку, сбегаются десятки и сотни нас перебивать одна у другой место. Нет, пока женщины не будут стараться о том, чтобы разойтись на много дорог, женщины не будут иметь самостоятельности».

В России, продолжает Мария Вернадская, «женщину не примут в кавалерию и даже вообще в военную службу» (автор не вспоминает кавалеристку и участницу Отечественной войны 1812 года Надежду Дурову), но стоит ей только захотеть и, помимо деятельности, касающейся искусства, она может выбрать «торговлю, фабричное дело, сельское хозяйство, медицину и науку».

Такую же мысль высказывает и Гайль Гамильтон в своей работе «Новая атмосфера» (1865). В то время как количество занятий, доступных женщинам в Соединенных Штатах, доходит до пятисот, они по-прежнему видят себя только в роли гувернанток. Это было на руку консервативной прессе, которая хотела показать, будто на Западе с женским вопросом дело обстоит ничуть не лучше.

При этом, когда в Англии число самостоятельно зарабатывающих себе на жизнь женщин было около 3 млн, в Петербурге, по статистике за 1865 год, из 221 тыс. женщин работало только около 29 тыс., из них чуть более 20 тыс. были панельными девицами.

Даже с учетом статистики других городов итоговая сумма получится небольшой, так как за учебой и работой девушки в эти годы стягивались в Петербург и Москву.

Исправить ситуацию решился триумвират, состоящий из писательницы Марии Трубниковой, Надежды Стасовой и Анны Философовой. В 1859 году они основали в столице Общество дешевых квартир. Как следует из названия, суть благотворительной организации заключалась в предоставлении бедным женщинам жилья по низкой цене, а также в обеспечении подопечных работой. Швейная мастерская, магазин для продажи готовых вещей, общественная кухня, детский сад, школа для взрослых женщин — для достижения целей Общества в специально построенном четырехэтажном доме имелось буквально всё.

Работу интеллигенткам

Создав благоприятные условия для жизни малообразованных и небогатых женщин, устроительницы задумались над проблемой дефицита рабочих мест для интеллигенток, которых взяться за труд заставило как собственное желание, так и нужда после отмены крепостного права. В 1850-е годы учиться было негде, женщинам были доступны только журналистика и иностранная литература, поэтому открытие в 1863 году в Петербурге первой женской переводческой и издательской артели кажется логичным.

До сих пор неизвестно, кому точно принадлежит идея ее создания. Кто-то считает, что инициатива исходила от предложившей создать Общество дешевых квартир Марии Трубниковой, а кто-то приписывает ее Анне Энгельгардт, первой женщине из Общества, вставшей за книжный прилавок. Во всяком случае, на первых порах в нее согласилась вступить сразу 36 женщин. Позже это число увеличилось до 63.

Собравшись вместе, они принялись за устав. В соответствии со вторым параграфом его чернового варианта участницы должны были выбрать двух распорядительниц, кем стали наиболее известные всем Мария Трубникова и Надежда Стасова. На должность кассира поставили сестру первой — Веру Черкесову (Ивашеву).

Она, согласно четвертому параграфу, должна была собирать с каждого члена денежный взнос для образования артельного капитала — 15 рублей в год. Для тех, кто почти не имел средств, он был понижен до 5 рублей с возможностью рассрочки.

«Членский взнос может вноситься не только деньгами, но и произведениями труда, как то статьями переводными и оригинальными…» — говорилось в пятом параграфе.

Однако это положение, судя по тому, что более оно нигде не упоминалось, не вошло в итоговую версию устава. Неимущим было позволено вступать в артель совершенно бесплатно.

«Кроме того, составился фонд до 3000 руб. Из него уплачивались некоторые расходы неотложные — на бумагу и типографию», — следовало из записки Софьи Горянской.

Не только детские книжки

В третьем параграфе устава говорилось, что «дела артели будут состоять преимущественно в издании учебных и детских книг, переводных и оригинальных». Однако в печати, при описании деятельности организации, часто опускали некоторые слова этого положения и тем самым распространяли слух, будто единственное, чем занимались артельщицы, была литература для детей, чему служил подтверждением выход первой книги — сказок Ханса Кристиана Андерсена. Журналистам было неизвестно: датский писатель не любил, когда его произведения причисляли к детским. Дети не могли, как взрослые читатели, понять всю серьезность его мысли.

Как бы то ни было, «Сказки» Андерсена, выпущенные под Рождество, принесли артели большую известность. Критики различных журналов отмечали богатство содержания и удовлетворительный перевод. Но стремление к этому «удовлетворительному» переводу исключало равномерное распределение работы. Чтобы выбрать самый лучший текст, комитет ценителей из четырех человек (Надежда Белозерская, Анна Энгельгардт, Мария Менжинская и Надежда Стасова) проводил конкурс. При возникновении сомнений в жюри работа отдавалась беднейшей из участниц.

За лист платили по-разному, в зависимости от того, с какого языка был осуществлен перевод: с немецкого и французского — 20 рублей, с английского чуть больше — 25 рублей, столько же выплачивалось за последнюю корректуру. Цена самой книги при тираже 1200–2400 экземпляров варьировалась от 10 копеек до 2–3 рублей. Предприятие было весьма рентабельным.

Всего за 16 лет артель выпустила около 16 книг. Оригиналы многих из них — это труды ученых, которые писались вовсе не для детей: «Рассказы о временах Меровингов» французского историка Огюстена Тьерри (1864), «Из природы» немецкого ученого Германа Вагнера (1865), «Натуралист на Амазонской реке» английского естествоиспытателя Генриха Вальтера Бэтса (1866). С выбором и редактурой помогали известные ученые и писатели. На всех этапах производства стремясь лишь к женскому труду, в двух этих случаях артель мужскую помощь принимала.

В 1868 году, помимо «Почему и потому» немецкого естествоиспытателя Отто Уле и составленного по Дилицу «Сборника рассказов из путешествий и быта народов», вышла еще одна книга уже полюбившегося русской публике автора — «Новые сказки» Андерсена. Иллюстрации к ней создал художник Μихаил Клодт, но в связи с тем, что цель артели — «чтобы по всем изданиям — были, во-первых, все только женщины, а во вторых, чтобы делали все сами, так переводчицы, редакторши, брошюровщицы, наборщицы и т. д.», гравюры со всех 50 рисунков вырезали художницы Кочетова и Гаврилова, вложив и в это дело женский труд.

Интересно, что Андерсен знал об артели и даже отправил им письмо с собственной фотографией для последующего издания. Это было ответом на письмо Стасовой, где она рассказывала о том, как высоко ценится в России творчество писателя, и, приложив экземпляр «Новых сказок», отмечала, что в книге всё, кроме рисунков Клодта, было сделано женскими руками.

Освоение «мужской» профессии

К большому сожалению Трубниковой, собственной типографии артель не имела. Наладить печать помог ее муж — издатель и редактор целого ряда газет Константин Трубников. Книги создавались в различных типографиях, принадлежавших мужчинам. Но и тут артель не отходила от своих принципов: набирать текст призвали женщин. Первыми пришли Вистелиус и Глен.

Свои трудовые будни Елена Вистелиус описала в частично автобиографическом очерке «Наборщица», опубликованном в мартовском номере журнала «Современник» в 1866 году. Ей и Глен, подобно героиням произведения, Лизе и Наташе, во время работы в типографии пришлось претерпеть многое от мужчин.

«— Да, господа, это черт знает что, бабы в наборной! Хлеб у нас отбивают! — Ну, с нас-то еще хватит. — Хватит! ты поручишься? Нет, брат, видишь, как они в несколько месяцев понавострились, а мы-то грешные с двенадцати лет начинаем тянуть лямку… — К тому же прогулу не бывает, не пьют», — пишет Вистелиус, показывая, как наборщики в то время боялись из-за женщин потерять свои места и завидовали их быстрому обучению.

Стоять на протяжении 12 часов в неестественной позе, которую обычно принимал наборщик, в запыленной и закопченной комнате даже физически выносливым мужчинам было тяжело.

Работа в типографии зачастую приводила к близорукости, чахотке и отравлению свинцом, но это не единственное, с чем пришлось столкнуться юным барышням. Наборщики атаковали их не только хамским обращением и злыми шутками, они путали им шрифты и клеили на спину девушек бумажки с грубыми словами. Выдержка наборщиц поражала многих.

Переплетать книги отдавали тоже только женским мастерским. Одна возникла еще до создания издательской артели благодаря Варваре Иностранцевой, сестре ученого-геолога Александра Иностранцева. Она, увлеченная идеей «взаимопомощи и женского труда», открыла собственную артель, где переплетные работы были главным видом деятельности.

В 1864 году открылась еще одна переплетная мастерская — на улице Офицерской, в доме Варвары Печаткиной (Глушановской), жены книготорговца Евгения Печаткина. В ней работало около 20 переплетчиц.

Неблагонадежные лица

Можно только предположить, насколько глубоко уходят корни связи издательской артели с подпольной организацией, одним из участников которой был совершивший покушение на императора Дмитрий Каракозов. Эмилия Виленская, как и другие историки, еще во времена СССР изучила на эту тему множество работ и пришла к выводу: издательская артель — не что иное, как самый настоящий центр революционной пропаганды.

В 1864–1865 годах общество переводчиц выпустило серию «Рассказов о старинных людях» революционера Ивана Худякова. В ней автор проводит идею о том, что образованные люди в царской власти не нуждаются. А в 1869 году народнический публицист Петр Ткачев выступил в качестве редактора при выпуске книги немецкого экономиста Дауля «Женский труд в применении к различным отраслям промышленной деятельности».

Днем владельцы магазинов, где продавала свои книги артель, распространяли как легальную, так и нелегальную литературу, а по ночам использовали торговые предприятия для встреч радикалов.

Пока женская артель использовала магазин книготорговца Александра Черкесова как склад, сестра Ткачева Софья, будучи участницей «Рублевого общества» (его цель — связь с народом), организовала в нем продажу запрещенных книг. Для Третьего отделения этого было более чем достаточно, чтобы причислить Трубникову, Стасову и Черкесову к неблагонадежным лицам.

Функционирование артели оказалось под вопросом. Чтобы хоть как-то защитить свое детище, распорядительницы взяли всю ответственность на себя и оформили артель как частное предприятие, назвав просто «Трубникова и Стасова». Попытки зарегистрировать марку «Издание переводчиц» спустя семь лет были оставлены.

Ликвидация

Женская издательская артель могла закрыться еще в 1866 году, когда правительство после неудачного выстрела Каракозова в Александра II усилило контроль за всеми, кто оказывал влияние на массы. Друг за другом закрывались артели и журналы. В мае, через две недели после обыска в квартире, магазине и мастерской Печаткина, была закрыта его типография. Переплетную удалось спасти, издатель передал ее Варваре Иностранцевой. Благодаря тому, что артель по документам значилась как частное предприятие, угроза ее закрытия миновала. Но без покинувших страну распорядительниц объединение переводчиц начало медленно распадаться.

Трубникова уехала в 1869 году, через три года Стасова. До того как уехала вторая, успели напечатать «О здоровье детей, в школе и дома» доктора Бока. После, с 1872 по 1876 год, — четыре книги: «Сказки кота Мурлыки», профессора Ηиколая Вагнера, роман «Мидлмарч» Джорджа Элиота под редакцией Михаила Салтыкова-Щедрина, две повести Луизы Олкотт «Старосветская девушка» и «Маленькие женщины». Из малого количества работы следовали ничтожные паи.

Закрытие «идейных» книжных магазинов, в том числе магазина Черкесова, окончательно подорвало деятельность объединения.

В 1879 году с учетом большинства голосов работниц первая и единственная в истории русского книжного дела женская издательско-переводческая артель была закрыта.

Кооперативных предприятий, открытых на идейных началах, к концу 1860-х почти не осталось. Критик Мария Цебрикова об этом рассуждала так:

«Бывало, на каждом шагу вырастали из земли женщины, одушевленные „идеями“, раздавались восторженные речи о свободе, служении народу Женщины заработали над разными вопросами, заносились с разными планами артелей, школ, всевозможных общественных учреждений, как бывало работали над вопросом о том, какая прическа к лицу, и носились с выкройками и узорами. Но дунул ветер с другой стороны, и этих деятельниц, проповедниц, освободительниц не стало и следа».

Однако считать объединение только прихотью тоже неправильно. В развитие женского труда была вложена колоссальная энергия. Это очевидно из записок участниц артели (составлять доктрины у них не было времени). В 1892 году Трубникова даже пыталась возродить предприятие. В письме Стасовой она призывала ее и других участниц артели «тряхнуть стариной» и выпустить сборник в пользу голодающих крестьян, но прошло слишком много времени и ее предложение осталось без ответа.