Григорий Служитель: Пришло время интерпретаций
Кем ты сегодня себя считаешь: пишущим актером или играющим писателем?
Григорий Служитель: Трудно сказать однозначно. Порой я чувствую себя кентавром с нарушенными пропорциями, так как непонятно, кого во мне больше, писателя или актера. Но эта двойственность была всегда: после школы я даже параллельно с ГИТИСом поступал в Литературный институт имени Горького. В принципе, шанс был пройти и туда и туда, но в итоге перед последним экзаменом я выбрал ГИТИС. Все-таки актерство - это ремесло: каждодневные упражнения, этюды, репетиции. Плюс ты не можешь существовать сам по себе. Тебе нужен режиссер, партнеры и, конечно, зритель. Писатель же такая профессия, когда твой стол всегда с тобой. Ты находишься в постоянной работе, и не важно, где ты в этот момент физически.
Насколько театр сегодня востребован?
Григорий Служитель: Мне кажется, что, несмотря на то что люди по-прежнему ходят в театр, а билеты стоят довольно дорого, время сегодня не театральное. Мир все больше уходит в медиа, и театр теряет те позиции, которые занимал 100 и даже 60 лет назад. Такого резонанса, как прежде, он не вызывает.
Но с ним тем не менее продолжают активно воевать, значит, все-таки, он еще чего-то стоит?
Григорий Служитель: Борются скорее с определенным культурным вектором, который аккумулируется в театре, литературе, медиа, акционизме. Это агломерация. Театр - одна из ветвей. И если о нем спорят, то о конкретных постановках, каких-то персонах, а не по содержанию.
Тогда давай по содержанию. Насколько театр связан с литературой?
Григорий Служитель: Напрямую. Текст - это в любом случае основа, от которой никуда не деться, но время сейчас не литературоцентричное, а скорее, центробежное, если можно так выразиться.
Сейчас время интерпретаций, любая постановка - это фантазия на тему того или иного известного произведения с большей или меньшей степенью уважения по отношению к автору. Театр имеет в виду и литературную основу, но не следует за нею. Режиссеры стремятся найти какие-то иные границы. Потому больше нет четкого разделения между драматическим и прозаическим произведением. Вопрос не в художественном решении спектакля. Бывает, что пружинистая, удобная для игры пьеса не срабатывает, так как не был найден интересный ход.
То есть ты не имеешь ничего против осовременивания классики, дописывания Чехова или Островского?
Григорий Служитель: Конечно, нет. Главное, чтобы у этого был смысл. Нельзя это делать только ради эпатажа. Исключительно, чтобы разозлить кого-то или спровоцировать. Интересно, когда есть режиссерский замысел. Возьмите любой спектакль Дмитрия Крымова. Это может быть и мозаика из текстов, и коллаж, и какой угодно монтаж, но при этом смысл произведения не утрачивается, а, наоборот, подчеркивается и заостряется. Тут нужно обладать вкусом и талантом. Если же это просто нагромождение бог знает чего, то это не вызывает чувства сопричастности, а театр без этого немыслим. Он оперирует в первую очередь чувствами. Приведу еще пример. Одно из последних сильнейших впечатлений на меня произвел спектакль "Р" в "Сатириконе". Юрий Бутусов переосмыслил "Ревизора", но это по-прежнему Гоголь. Но такое право надо заслужить.
Никогда не думал о режиссуре?
Григорий Служитель: Думал. Наш курс у Сергея Васильевича Женовача был режиссерско-актерский. Я постоянно ждал, что меня переведут из артистов, но не случилось. Режиссерская профессия - особая форма мышления. Характер, умение вести за собой, способность убедить людей, что ты все знаешь наперед, что все уже продумано. Много всего должно сойтись. Я пока не уверен, что во мне все это есть.
Назови любимых режиссеров.
Григорий Служитель: Ну, я уже назвал Дмитрия Крымова, Юрия Бутусова, Сергей Женовача. "Война и мир" Римаса Туминаса оставила грандиозное впечатление. Если брать мое поколение, то это Егор Перегудов, который только что стал худруком театра имени Маяковского, Марфа Горвиц, чей "Сверчок" идет в "Электротеатре Станиславский" и Мария Литвинова, руководитель театра "Трикстер".
Как думаешь, почему у нас не так много текстов, написанных специально для той или иной площадки, режиссера?
Григорий Служитель: Меня тоже давно интересует этот вопрос. Мне тоже кажется странным постоянно видеть на афишах одни и те же названия. Драматурги есть, некоторые даже довольно известны, но сказать, что у нас каждый месяц-два появляются на подмостках новые тексты, нельзя. Да и вообще у нас нет таких спаек режиссер - драматург. Исключений очень немного. При этом очень круто, когда режиссер и писатель вместе сочиняют драматургическую основу. Нельзя забывать, что Чехов и Станиславский были современниками. Да и в советское время это не было редкостью. В современной истории, как ни странно, такое случалось лишь в каких-то полуподвальных театрах, например в Театре.doc, ЦИМе, "Центре Казанцева и Рощина". Но за пределы эксперимента это так и не вышло. Сказать, что на больших площадках существуют истории, когда драматург работает вместе с режиссером, пишет текст под какой-то проект, нельзя.
Когда ты написал роман "Дни Савелия" и появилась идея перенести приключения кота в мир театра, тебе предлагали сделать инсценировку?
Григорий Служитель: Да, но я отказался. Для меня как для автора было принципиально не иметь к постановке "Савелия" никакого отношения: ни как актеру, ни как драматургу. Изначально, когда я сел за роман, я хотел абстрагироваться от театра. Это был определенный эскапизм, хотелось попробовать себя в чем-то, не связанным с театром. Хотя там все равно есть реверанс в сторону нашей СТИ, когда Савелий встречает меня, выходящего после репетиции.
У тебя в соцсети была смешная история, когда фанатки, ждущие Ивана Янковского, не узнав тебя, спросили, кто ты. Тогда ты представился Булгаковым и дал автограф. Не было мысли, что это знак и пора писать для театра, нет желания написать пьесу?
Григорий Служитель: Была, конечно, и никуда и не уходила. Дай бог, я еще попробую себя как драматург. Но это совсем другой жанр, существующий по другим законам, иначе, чем проза. Если бы я задумывал "Савелия" как пьесу или хотя бы рассматривал гипотетическую возможность его постановки, то иначе бы сформировал текст.
Хорошо, а когда увидел то, что получилось у артистов РАМТа, что ты почувствовал?
Григорий Служитель: Во-первых, я был польщен, что за это взялась такая замечательная компания во главе с режиссером Мариной Брусникиной. Во-вторых, большинство ребят, занятых в спектакле, знаю лично: и Дашу Семенову, и Нелли Уварову, и Тараса Епифанцева, с которым мы вместе учились, и Алексея Блохина. Ну и главное, они придумали ход. То, что они ушли от привычной коробки-сцены, устроили экскурсию-бродилку, вышли на улицу. Только так это и надо было решать. Но я как человек, который имеет к тексту непосредственное отношение, все равно сидел как на иголках. Для меня это слишком личное и близкое. Но в итоге очень светлое осталось впечатление. Это сделано очень талантливо, людьми, которые заражены театром, любят его, понимают, как в нем все устроено, но при этом ценят поиск, готовы пойти на эксперимент. Мне очень близко такое в лучшем смысле слова студенчество. У них этот дух присутствует. Видно, что они сами получают удовольствие от того, что делают, а в театре это важно. Но тут еще нужно отдать должное Алексею Владимировичу Бородину, который создал в театре такую атмосферу. Он замечательный, будучи руководителем, он остался человеком ни при власти, ни при кресле.
А права на постановку театру предоставил ты?
Григорий Служитель: Да, конечно. Театр напрямую договаривался со мной. Все вопросы по инсценировкам, экранизации, постановкам идут через меня.
Нужны ли творческому человеку знания в области авторского права?
Григорий Служитель: Конечно, хотя бы общие положения. Мир жесток, и могут обобрать до нитки. А люди, искренне преданные искусству, обычно плохо понимают, как это устроено. Я тоже поначалу совсем не въезжал, как это работает, пару раз накалывался. Но мне повезло, что и в "Редакции Елены Шубиной", и в агентстве, с которым я работаю на международном рынке, очень честные и профессиональные юристы. Вообще всегда хорошо обращаться к профессионалам. Если сталкиваешься с вопросом покупки или уступки прав, то должен быть человек, который тебе грамотно и квалифицированно все объяснит.
Ты сказал, что театр сейчас не имеет такого веса, как раньше, но может ли он прославить автора?
Григорий Служитель: Да, это подспорье. Для писателя любое упоминание, помимо узко профессиональной среды, важно, это способ привлечь внимание. Хороший пример - Дмитрий Данилов, который начинал как драматург, а сейчас уже вышел в финал "Большой книги" с романом. Но литература - прерогатива меньшинства, и так было всегда. Когда сейчас вздыхают, что в СССР было больше читающих людей, то это не совсем верно. Книги покупали больше, это правда. Но читали ли люди то, что покупали, - большой вопрос. Иногда в гостях видишь, на полках стоят нераспечатанные собрания сочинений. Процент читающих людей всегда примерно одинаков, как мне кажется.
Мы много говорим о технологиях. Веришь ли ты, что нейросеть рано или поздно заменит писателей?
Григорий Служитель: Нет. Это всегда будет некий симулякр. Любое искусство подразумевает опыт жизненный и эмоциональный, памяти, эмпатии. Да, технически она сможет выдать текст под Пруста, Хемингуэя, Стерна, де Лакло. Но только под. Это обманка, пусть и порой хорошо зашифрованная. Например, знаю, что на одном конкурсе произошел казус: алгоритм запутал профессиональное жюри, и они не смогли отличить работу нейросети от текста молодого поэта. Но это больше говорит не о достижениях технологий, сколько об уровне культурной среды.
Когда ждать твой следующий роман?
Григорий Служитель: Сейчас я как раз над ним работаю. Думаю, он уже не за горами.
***
