Основная идея книги Рослинга принципиально полемична: он бросает вызов хорошо известному благодаря работам многих экономистов и социологов представлению о том, что на протяжении последних десятилетий в мире резко вырос уровень неравенства. При этом свою задачу-максимум Рослинг декларирует как сугубо просветительскую — «бороться с удручающим невежеством с помощью фактов». Именно так была сформулирована миссия фонда Gapminder, основанного им в 2005 году вместе с сыном Улой Рослингом и снохой Анной Рослинг Рённлунд, которые значатся в числе соавторов «Фактологичности».
«Эта книга — моя последняя битва в борьбе с повальным невежеством, которой я посвятил всю свою жизнь. Это моя последняя попытка оставить свой след в этом мире: изменить способ мышления людей, умерить их иррациональные страхи и перенаправить их энергию в конструктивное русло… В этой книге мир описывается таким, какой он есть на самом деле. Кроме того, эта книга рассказывает о вас и объясняет, почему вы (и почти все, кто мне встречался) не видите мир таким, какой он есть на самом деле», — заявляет Рослинг во введении, обращаясь к читателю — заведомому пессимисту — с рядом вопросов, которые должны, по мнению автора, подтолкнуть его к переоценке представлений о мире.
Вот некоторые из этих вопросов и ответов. Сколько девочек сегодня оканчивают начальную школу в странах с низким уровнем доходов? Правильный ответ: 60 %. Где живет большая часть населения мира? Правильный ответ: в странах со средним уровнем доходов. Как за последние 20 лет изменилась доля мирового населения, живущего в нищете? Правильный ответ: сократилась почти вдвое. Сколько человек в мире имеют доступ к электричеству? Правильный ответ: более 80 %.
Все это должно подвести читателя к пониманию того, что с середины 1960-х годов, когда противопоставление «развитых» и «развивающихся» стран вошло во всеобщий обиход, мир необратимо изменился. «Думаю, дело в том, что у людей силен драматический инстинкт, подталкивающий их к бинарному мышлению, которое требует делить все и вся на две категории с разрывом посередине. Нам нравится дихотомия. Хорошее и плохое. Герои и злодеи. Моя страна и остальные страны. Делить мир надвое очень просто — мы постоянно делаем это интуитивно, даже не задумываясь», — объясняет инерцию подобных представлений автор «Фактологичности».
Представление о двух мирах — бедном и богатом — является заблуждением, категорически утверждал Рослинг еще в 1999 году в своем выступлении перед специалистами Всемирного банка и в итоге, кажется, смог повлиять на их позиции: «Всемирному банку понадобилось еще семнадцать лет и четырнадцать моих лекций, чтобы наконец объявить, что он отказывается от терминов „развивающиеся” и „развитые” страны и отныне будет делить мир на четыре группы по уровню доходов. ООН и большинство других всемирных организаций по-прежнему этого не сделали».
Первый уровень включает людей, чей ежедневный доход не превышает два доллара (стандартный порог нищеты в статистике Всемирного банка), — на нем сегодня живет около миллиарда человек. Второй уровень (еще 3 млрд человек) предусматривает доход от 2 до 4 долларов в день, третий (2 млрд человек) — до 16 долларов в день. Наконец, четвертый уровень — это пресловутый «золотой миллиард», обособление которого от остального мира и породило концепции расширения глобального неравенства в духе The West and the Rest (Запад и все остальные). Тем не менее Рослинг настаивает, что в странах со средним и высоким уровнем доходов уже живет 91 % населения Земли:
«Большинство этих людей интегрировано в мировую экономику и ведет достойную жизнь. Это радостная весть для гуманистов и важная информация для глобальных предприятий. В мире 5 миллиардов потенциальных потребителей, которые живут все лучше и хотят покупать шампуни, мотоциклы, гигиенические прокладки и смартфоны. Считая их „бедными”, очень легко упустить их».
Именно разделение стран на четыре уровня доходов, полагает Рослинг, является первым и самым важным элементом «новой фактологической картины мира», который «помогает без труда понимать очень многое — от терроризма до полового воспитания». При этом он исходно апеллирует к читателю из стран «золотого миллиарда»: «Чтобы сформировать фактологическую картину мира, вам прежде всего нужно понять, что ваш непосредственный опыт относится в основном к четвертому уровню, а опосредованный опыт вы получаете через прессу, которая привлекает внимание к из ряда вон выходящим событиям и редко говорит об обыденности».
Надо сказать, что такая постановка вопроса в исполнении Рослинга не выглядит оторванной от реальности, поскольку жизнь в странах «третьего мира» знакома ему не понаслышке. Собственно, именно там карьера Рослинга и начиналась. После окончания Университета Упсалы, где он изучал статистику и медицину, Рослинг продолжил обучение в индийском Бангалоре, а затем, в конце 1970-х — начале 1980-х годов, работал в Мозамбике, где в то время шла кровопролитная гражданская война, разразившаяся почти сразу после достижения независимости. Связи с глобальной периферией сохранились и после того, как Рослинг вернулся на родину. В качестве главы Комитета международных исследований и подготовки в Каролинском институте, крупнейшем медицинском вузе Швеции, он налаживал исследовательское сотрудничество с университетами в Азии, Африке, на Ближнем Востоке и в Латинской Америке.
За последние двадцать лет — если исходить из приводимой Рослингом официальной статистики ООН — доля мирового населения, живущего в нищете, сократилась вдвое, напоминает автор «Фактологичности», и это, по его мнению, настоящая революция: «Сегодня почти все выбрались из ада. Извечный источник человеческих страданий вот-вот будет ликвидирован… Я считаю это самой важной переменой, которая случилась в мире на моей памяти. Кроме того, это один из базовых фактов о жизни на Земле. Но люди этого не знают. В среднем только 7 % человек — даже не один из десяти! — отвечают на этот вопрос правильно».
Длинный жизненный путь и знание реалий разных стран позволяет Рослингу утверждать, что Швеция в 1948 году, когда он появился на свет, на карте здоровья и богатства находилась там, где сегодня находится Египет: в стране еще были открытые сточные канавы, и дети вполне могли утонуть в водоеме возле дома. Но сегодня люди в Афганистане и других странах первого уровня благосостояния живут гораздо дольше, чем жили шведы в 1863 году, поскольку базовые усовершенствования существенно улучшили жизнь большинства людей.
Почему мы хуже шимпанзе?
Неверность расхожих представлений о мире, настаивает Рослинг, не только удручающая, но и систематическая — результаты упомянутых тестов на градус оптимизма не случайны. Даже наши дальние родственники шимпанзе, действуя наугад, по мнению автора, выбирали бы верные ответы из трех вариантов в 33 % случаев, то есть отвечали бы верно на четыре из 12 вопросов, тогда как люди в среднем отвечали верно лишь на два: «В каждой группе, где я проводил опрос, они считают мир более опасным, жестоким и безнадежным — словом, он кажется им хуже, чем есть на самом деле».
Значительную часть ответственности за такое положение вещей Рослинг возлагает на СМИ, которые специализируются на плохих новостях: «Неудивительно, что нам кажется, будто мир катится в тартарары. В новостях нам постоянно рассказывают о проблемах настоящего. У нас создается впечатление, что мир обречен, которое лишь усиливается нашей неспособностью вспомнить прошлое — оно кажется нам прекрасным и беззаботным, и мы не помним, что год, десять или пятьдесят лет назад проблем было не меньше, а, скорее всего, даже больше. Из-за этой иллюзии упадка одни люди живут в постоянном напряжении, а другие и вовсе теряют надежду на лучшее. Но оснований для этого нет».
