Эскимосские сказки и право на самобытность: Зачем писатель Евгений Рудашевский голодает и отключает отопление
Редкий книголюб в детстве не зачитывался авантюрными историями. Но мало кто стал их автором. Писатель Евгений Рудашевский давно завоевал любовь поклонников приключенческого жанра. Вместе с ним и его героями читатель не только отправляется в дальние странствия (в Индию, Шри-Ланку и Перу с книгой "Город Солнца", на Филиппинские острова с романом "Истукан"), но и узнает много интересного о местах, где оказывается. При этом книги Рудашевского не история прошлого, а разговор о настоящем. Его новая повесть "Пожиратель ищет Белую сову" рассказывает об исчезнувшем племени эскимосов. О правде и вымысле в жизни эскимосов, истязаниях автора и о том, летописцем какого литературного персонажа хотел бы стать Рудашевский, - наш разговор.
Евгений, что стало отрывной точкой? Почему в новой повести "Пожиратель ищет Белую сову" вы обращаетесь к истории исчезнувшего племени аглюхтугмит?
Евгений Рудашевский: Меня привлекает история исчезнувших народов - в особенности тех, чье представление о жизни значительно отличается от нашего, современного. Изучение их культуры помогает более объективно взглянуть на развитие человека. Таких народов известно немало, однако эскимосы всегда стояли особняком, ведь они жили в субэкстремальных условиях и долгое время считали себя единственными людьми на земле.
Впервые я заинтересовался эскимосами, прочитав книги Фарли Моуэта "Люди оленьего края" и "Отчаявшийся народ".
В своей книге вы рассказываете историю российского племени настолько самобытно, что складывается ощущение, что вы и сами жили с ними.
Евгений Рудашевский: Да, я обратил внимание на российских эскимосов-юпик, к которым и относились аглюхтугмит. Они были не столь многочисленны, однако сохранили не менее увлекательные предания и в равной степени пострадали от столкновения с нашей цивилизацией. Цивилизационный вопрос и размышления о праве на самобытность - еще одна причина, заставляющая меня обращаться к истории исчезнувших народов.
Я был бы счастлив хоть несколько дней провести в настоящем стойбище аглюхтугмит, однако последние из них исчезли почти век назад. Более того, они остались неисследованными.
Герои повести проходят испытание голодом и холодом. Вы себя этим истязали, вам вообще свойственно "испытывать на себе"?
Евгений Рудашевский: Я стараюсь по возможности проходить через испытания, на которые обрекаю собственных героев. Это помогает с большей достоверностью описывать их чувства и мысли. При работе же над повестью "Пожиратель ищет Белую сову" я ограничился тем, что на несколько дней отключил отопление и открыл в доме окна.
Экстремальной выдалась разве что работа над "Истуканом". Готовясь писать о выживании на необитаемом острове, я за полгода потерял тридцать три килограмма и уподобился некоторым из моих потерпевших кораблекрушение героям.
В повести много страшных и жестоких историй - с точки зрения современного человека. Например, история о "пересадке" мозга оленихи человеку. Или описание смерти дедушки Кавиты. Это выдуманные вещи или подобное есть в источниках, на которых основана книга?
Евгений Рудашевский: Большинство эпизодов основано на реальных фактах или мифологических представлениях эскимосов. Смешение реальности и мифа я допускал в той мере, в какой сами эскимосы позволяли сказкам влиять на повседневную жизнь, а эта мера была довольно значимой.
Упомянутая вами "пересадка" человеку звериного мозга - мотив, встречающийся в эскимосских сказках и метафорически подчеркивающий связь человека с дикой природой. Подобная история была в 1948 году зафиксирована Георгием Меновщиковым в советском поселении Наукан. Что же до эпизода со смертью дедушки Анипы, то добровольный отказ от жизни был присущ и другим народам Крайнего Севера. Его можно назвать древним видом эвтаназии. Тем интереснее при обсуждении, допустима ли эвтаназия сегодня, обратиться к представлениям народов, прибегавшим к ней многие сотни лет.
А героем какой приключенческой книги вам бы хотелось стать?
Евгений Рудашевский: Я бы согласился пожить на страницах "Одиссеи капитана Блада". Только пожить наблюдателем, а не участником событий. С радостью взял бы на себя роль летописца самого Блада, также известного, как дон Педро Сангре и El Diablo Encarnado. Вооружившись ручкой и блокнотом, я бы всюду следовал за ним.
