Эдуард Лимонов в своей "Книге мертвых" о живых
Эдуард Лимонов назвал «Книгу мёртвых» перекличкой тех, кого он когда-то знал и кто долго или недолго пребывал в его жизни. Это сборник портретных очерков людей, которых, казалось бы, ничто связывать не может. Однако связывает — неутомимый и беспощадный Эдичка, который вполне точно пользуется руководством: «О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды». Ничего, кроме правды, в книге нет и быть не может: это пёстрая галерея «индивидуальных мёртвых», о которых Лимонов говорит как о живых — прямо, жёстко, бескомпромиссно. Он не щадит ничьих чувств: это книга не просто о героях, но об отношении рассказчика к ним. И потому это предельно личная история, которая беспокоит, ранит, раздражает, но не оставляет равнодушным. «В эту книгу не вошли… имена тех, кто ещё не умер, но непременно умрёт». Например, сам Эдуард Лимонов.
Здесь и бывший одноклассник писателя Витька, самый красивый мальчик в школе, умерший двадцатишестилетним.
И первая жена Лимонова Анна Рубинштейн, художница-экспрессионистка, в ранней молодости получившая инвалидность из-за маниакально-депрессивного психоза: «Шесть лет она была мне подругой, женой, “партнёром по бизнесу выживания”, человечеством, духовником, недотёпой, неорганизованным элементом, чтобы воспитывать».
И Венечка Ерофеев, создавший бессмертную поэму «Москва — Петушки»: «Мне его судьба кажется неяркой и неудачливой. Никаких далёких земель, никакой экзотики, где красавицы, где чудовища? Монотонное застолье мёрзлой Москвы, пары алкоголя, рак горла, трубка в горле, увечье, инвалидность, связанные с инвалидностью неудобства, нечистота, гнусная слюна в трубке, вонь, наверное… Бр-р-р-р!»
И Лиля Брик, которой восхищалась возлюбленная поэта Елена Щапова: «Сама Лиля никак меня не поразила при знакомстве. Гораздо более поразила она меня лет за пять до этого, в крематории Донского монастыря. Там в душный, если я не ошибаюсь, это был августовский день, предавали мы кремации соратника Великого Хлебникова, последнего футуриста Алексея Кручёных. Это был не то 1968-й, а вероятнее даже, 1969 год. Стране было глубоко положить на Кручёных. Только мы, молодые поэты, смогисты Володька Алейников, Саша Морозов, примкнувший к ним Лимонов да безумная Анна Рубинштейн явились на кремацию. Кроме этого, присутствовали Геннадий Айги, поэт поэт слуцкий . И в самый последний момент, гроб должны были уже опускать в преисподнюю, чтобы сжечь останки, в последний момент появились — тогда стройный ещё Андрей Вознесенский в кепочке и Лиля Брик в белых коротких сапогах. Она стала на колени и положила цветы на гроб. Помню, что переживал за неё со стороны. Колени её стояли на площадке у гроба, который, я знал, должен будет вот-вот, сейчас, опуститься, а носки её белых сапог были на кафеле зала для прощаний с близкими. Я переживал, что там, внизу, они не могут видеть, что происходит наверху. Они не могут знать, что вот опоздали двое, Лиля Брик и Андрей Вознесенский. Что она в этот момент неудобно стоит на коленях, колени у гроба, ноги вне. Гвозди в это время уже забили. Два символических гвоздя».
Эта книга, формально объединённая темой смерти, на деле настоящий гимн жизни, потому что в рассказах Эдуарда Лимонова, в его воспоминаниях все герои равно важны и равно живы. Друзья детства, умершие ничего не добившись, и звёзды мировой величины вроде Иосифа Бродского и Энди Уорхола. Никаких пьедесталов, никаких придыханий, никакого восхищения. Только жизнь во всей её полноте.
