Дюма в России: как это было на самом деле?
Великий писатель Александр Дюма, автор "Трех мушкетеров", посетил Россию на 8,5 месяцев в 1858-1859 годах по приглашению графа на свадьбу его свояченицы и всемирно известного медиума Юра. Путешествие привело его в различные уголки России, включая Петербург, Москву, Поволжье и Кавказ. В своих "Путевых впечатлениях в России", описанных в 4 томах, он рассказал о впечатлениях от России.
Интересно, на что наиболее восторженно отреагировал Дюма в России? Сначала, он восхищался поцелуями. Дамы церемонно целовали его в щеку, вместо рукопожатия. Он также отметил великолепное гостеприимство, где на столе всегда было много еды, и всегда находилось лишнее место для гостей. Его радовало, что образованный контингент общался на французском языке, а также частично – русские рыбные блюда, хотя он не был высоким фантом русской стерляди.
Кроме того, он был восхищен тем, что его знали и читали повсюду. Его романы были обязательной частью прочтения во всех светских салонах и гостинных. В Финляндии он встретил игуменью, которая зачитывалась "Графом Монте-Кристо". По всюду и везде знаменитые князья, губернаторы провинций, предводители дворянства и помещики тепло принимали его. Даже чиновники называли его генералом, всегда видев на его шее по крайней мере один орден. Он учил русских кулинарии и, в свою очередь, получал уроки кулинарии от них.
А что из русской кухни вошло в знаменитый кулинарный словарь Дюма? Несколько известных блюд, таких как окрошка из кваса, салат из черных трюфелей по-русски, русская шарлотка, "Эрмитаж по-русски" (карп в осетровом соке, глазированные яблоки с рисом, трюфели в салфетке, мелкие пирожные питивье), судак по-московски, фруктовая запеканка по-московски и другие.
Тем не менее, не все в его восприятии было так однозначно. Приглашенный писателем и гидом по России, Григоровичем, он познакомился с "современными русскими литераторами", включая Панаевых и Некрасова, живущих на даче под Петергофом. Вот как он описал эту встречу: "Наши дрожки повернули направо и остановились перед прелестной дачей на поляне, где семь сотрапезников орудовали вокруг стола с обильной снедью. Это были Панаев с супругой, Некрасов и четверо их друзей. Все обернулись, услышав шум, и радостно закричали, узнав Григоровича. Громко объявили мое имя, и Панаев заключил меня в объятия. Вам, наверное, известно это удивительное чувство: при первой встрече с незнакомыми людьми в сердцах сразу возникает либо симпатия, либо антипатия. Именно чувство симпатии испытали мы, Панаев и я, один к другому. Мы обнялись, как старые друзья, и это было настоящими".
Вошла мадам Панаева, я поцеловал ей руку, а она, по трогательному обычаю русских, поцеловала меня в лоб.
Мадам Панаева - 32-летняя дама, очень красивая, с выразительными чертами лица, автор ряда романов и рассказов" (А. Дюма. "Путевые впечатления в России").
А вот как описывает этот и последующие визиты Дюма хозяйка дома, писательница Авдотья Панаева: "Я настаивала, чтобы чествование Дюма происходило не на даче, а на городской квартире, потому что наша дача была мала, да и вообще мне постоянно было много хлопот с неожиданными приездами гостей, потому что было крайне затруднительно доставать провизию" (А. Панаева. "Воспоминания").
Так и решили: на городской квартире. Через два дня "вдруг в аллею, ведущую к нашей даче, въехали дрожки, потом другие и третьи. Мы недоумевали, кто бы это мог ехать к нам, и притом так рано. Это был Дюма и с целой свитой: с секретарем и какими-то двумя французами. После взаимных представлений я поспешила уйти, чтобы распорядиться завтраком. Так как нашествие французов было неожиданно, то я должна была употребить весь запас провизии, назначенный на обед, им на завтрак".
"Я накинулась" на Григоровича "за то, что он, зная, как затруднительно достать провизию, не остановил Дюма ехать к нам, да еще со всей свитой". На что он воскликнул: "Накормите их чем-нибудь! Французы так же голодны, как были голодны их соотечественники в 1812 году: они останутся довольны всем, чем бы вы их ни кормили".
Сделав все это, они выказали намерения после прогулки остаться обедать, а Дюма "начал уверять, что видит первую женщину писательницу, в которой нет и тени синего чулка". "Без сомнения, - заключила Панаева, - он радовался более тому, что его накормят хорошим обедом".
Из Петергофа была срочно доставлена еще провизия.
"За обедом Дюма опять ел с большим аппетитом и все расхваливал, а от курника (пирог с яйцами и цыплятами) пришел в такое восхищение, что велел своему секретарю записать название пирога и способ его приготовления. Мне было очень приятно, напоив французов чаем, проститься с ними".
"Я надеялась, что теперь не скоро увижу Дюма, но, к моему огорчению, не прошло и трех дней, как он опять явился со своим секретарем". И остался ночевать. "Комнат у нас было так мало", что Панаев должен был спать вместе с Григоровичем.
"Дюма был для меня кошмаром в продолжение своего пребывания в Петербурге, потому что часто навещал нас, уверяя, что отдыхает у нас на даче.
Раз я нарочно сделала для Дюма такой обед, что была в полном убеждении, что, по крайней мере, на неделю избавлюсь от его посещений. Я накормила его щами, пирогом с кашей и рыбой, поросенком с хреном, утками, свежепросольными огурцами, жареными грибами и сладким слоеным пирогом с вареньем и упрашивала поесть побольше. Дюма обрадовал меня, говоря после обеда, что у него сильная жажда, и выпил много сельтерской воды с коньяком. Но напрасно я надеялась: через три дня Дюма явился как ни в чем не бывало. Я думаю, что желудок Дюма мог переварить мухоморы".
"Боже мой, как я обрадовалась, когда Дюма приехал, наконец, прощаться перед отъездом на Кавказ. Дюма, прощаясь со мной, наговорил мне много комплиментов и так расчувствовался, что обнял меня и поцеловал. Это было так неожиданно для меня, что я не успела увернуться от его трогательного лобзания".
Бедный Дюма! А он-то думал, что его объятия желанны! И аппетит - уместен. Что ж, запомним и, бросаясь в объятия хозяйки, будем внимательно за ней следить. Пусть будут наши столы полны яств, а все гости пусть будут вовремя и желанны. Пусть наслаждаются на все сто нашим гостеприимством, и пусть их следующий день и множество других дней будут спокойны. Пусть радуются, пусть сорят комплиментами, пусть целуют в обе щеки, но пусть только будут здоровы и счастливы - обязательно все! И пусть когда-нибудь у нас будет только одно желание - вернуться в тот день и в тот час, когда мы все были вместе, пусть даже нас посетил Дюма.
