Дело о загадочном семействе Бронте

17 ноября в российский прокат благодаря компании «Русский Репортаж» выходит фильм «Эмили», посвященный жизни создательницы «Грозового перевала» Эмили Бронте и предполагаемым событиям, которые отразились в ее романе. Я побывала на предварительном показе. Я ничего не ожидала от биографического фильма, потому что факты о жизни Бронте давно от зубов отскакивают, однако фильм меня захватил. Для актрисы Фрэнсис О`Коннор это дебют в качестве режиссера. И, видимо, благодаря своему актерскому опыту, она построила повествование именно на актерской игре. Крупные планы персонажей помогают проникнуться их чувствами. Зал бурно реагировал на немногочисленные шутки, и я понимала, что никто не отвлекается: всех захватила эта история о девушке, погруженной в мечты, при том, что эти мечты никак не отображены на экране. И вряд ли многие в зале знали, как именно выглядели те фантазии Эмили, которые она не перенесла на страницы «Грозового перевала».

Дело о коробке с солдатиками 5 июня 1826 года отец семейства Бронте, пастор Патрик Бронте, подарил своему сыну Бранвеллу коробку с солдатиками. Следует отдать должное восьмилетнему мальчику, он сразу поделился игрушкой с сестрами. Младшим, Эмили и Энн, достались мелкие фигурки по именам Грейви (Печалькин) и Ждущий мальчик. Старшие брат и сестра предпочли взять себе героев — герцога Веллингтона и Наполеона.

И, кстати сказать, выборы их всех очень много говорят об их характерах. Правильная Шарлотта (создательница ряда книг, главная из которых «Джейн Эйр») называет своего солдатика премьер-министром Англии — герцогом Веллингтоном. Бранвелл, словно назло сестре, дает своему солдатику имя его противника Наполеона, который в их семье считался злодеем. На тот момент уже проигравшего и скончавшегося. С момента начала этой игры и начинается отсчет той многолетней фантазии о воображаемых королевствах, в глубине которых вызревали все те конфликты и персонажи, на всю жизнь завладевшие воображениями брата и трех сестер. В Ангрии — королевстве Бранвелла и Шарлотты, правил герцог Заморна — харизматичный красавец, сильно напоминающим читателям Рочестера. Однако, был в Ангрии и собственный злодей, который в кровавых революциях вполне мог захватить власть — это претерпевший изменения персонаж Бранвелла Александр Роуг, он же фельдмаршалл, достопочтенный Александр Перси, граф Нортенгерленд.

Кстати, в фильме Эмили упоминает Сники (Хитрюга), это прозвище всё того же персонажа Бранвелла. Если девочки смогли переосмыслить своих персонажей во взрослом возрасте, придать им реалистичные черты, то Бранвелл так и остался под влиянием своего романтичного злодея, подписывая публикуемые стихи его именем.

Гондал считается совместным произведением Эмили и Энн, хотя, судя по всему, персонажи Эмили жили на северном острове Гондале, заросшем вереском и покрытым снегом, а персонажи Энн — на южном Гаалдине, где был тропический климат. Практически все записи, касательно Гондала, пропали. В книге Жюстин Пикарди - Дафна предположили, что они были похищены одним из исследователей наследия Бронте.

Наиболее полное представление о Гондале мы можем получить из поэм Эмили. Литературовед В. Д. Паден собрал полный свод всех упомянутых локаций и персонажей в монографии «An Investigating Gondal», один из источников, откуда можно узнать, как звали любимого персонажа Эмили — Джулиус Брензайда. Громадные миры, придуманные детьми, варились на основе политических и любовных интриг. Основные события фильма разворачиваются, когда в Хауорт, пасторский дом, приезжает помощник викария Уолтер Уайтмэн. Кто хорошо знает историю Бронте, помнит и о нем, и о его судьбе, и о том, что после Уолтера у Патрика Бронте появится новый помощник — Артур Белл Николс, за которого выйдет замуж Шарлотта. Семья в фильме предстает не слишком сплоченной, но обычной семьей викторианского времени. Но четыре ребенка Бронте отличались от сверстников, а нелюдимость Эмили выделялась даже на фоне брата и сестер. И для этой их изолированности была очень серьезная причина. Дело об отсутствующем отце Меня удивляет отсутствие некоторого любопытства у исследователей Бронте: почему никто не интересуется причиной, по которой девочки не изображали отца в своих произведениях? Да, он мало занимался детьми, но хотя бы как фигуру-силуэт, как человека, сидящего вечно в своем кабинете? Мне кажется, они всё-таки изображали отца. Только в тех демонических фигурах никто не хочет опознавать Патрика Бранвелла Бронте.

Я прочитала книгу Элизабет Гаскелл Жизнь Шарлотты Бронте , считай, совсем недавно. Мне было тяжело читать книгу на английском, а на русском она появилась, когда мой интерес к Бронте уже стал сходить на нет. Я знала всю эту историю по статьям, диссертациям, выдержкам. Но когда я прочитала саму биографию, вдруг всё то, что представляло для меня загадку, внезапно стало очевидным. Гаскелл пишет иносказательно. Она хвалит всех. Сейчас бы подобное назвали «пытается избежать судебного преследования». Она очень мило улыбается, а потом поворачивается и наносит удар ногой, причем так, что никто не сумеет ее обвинить.

И Гаскелл ненавидит Патрика Бранвелла Бронте. Истово, всей душой, до дрожи. Точно так же, как она ненавидит всех, кто издевался над этими несчастными пасторскими детьми. Например, Гаскелл хвалит преподобного Уилсона, который разве что, ах, какая досада, выбирал не тех людей, чтобы управлять школой для девочек в Кован-Бридж. А потом, просто перечисляя происходящее, чему у нее есть свидетели, она показывает, что Уилсон великолепно знал, что держит девочек в школе впроголодь, кормя их проповедями, а не обедами. Ах, это вытекает из всего, что сказала Гаскелл? Ну что вы, она же похвалила его, вот строчки, а то, что вы сделали некие выводы на основе ее слов, так в суд вы с этим не обратитесь.

Меня часто удивляла повторяемая в статьях история, как Патрик Бронте выдал детям маску (довольно много этой маске уделено внимания в фильме), чтобы под ее защитой они высказали то, что думают. Эта история обладает для нерадивых журналистов очень большой ценностью — она находится в начале сочинения Гаскелл, не надо долго искать, чтобы скопировать. Там было представлено несколько ответов от детей. На вопрос отца, как ему поступить с Бранвеллом, Эмили ответила, что сперва надо обратиться к его разуму, а если он не будет внимать уговорам, то выпороть.

Я думала, что чего-то не понимаю, может, плохой перевод у статей, может, я на английском что-то не улавливаю, там все ответы — типичные детские, ответ Эмили — это квинтэссенция ничего о ни о чем. С маской или без, но дети говорили то, что взрослый хочет услышать, причем особой сообразительности не проявляли. И только прочитав книгу, я поняла, зачем тут эта история. Гаскелл дает слово самому Патрику Бронте, вставляет слова его письма, а потом незатейливо хвалит за идею с маской. И то, как пастор спустя много лет помнит какие-то незамысловатые ответы детей только потому, что сам чувствует себя молодцом («Ай да задумка!»), демонстрирует, насколько он непробиваемо туп. А что Гаскелл? Гаскелл промолчала, она лишь хорошо, по-журналистски скомпоновала материал.

Те, кто знает историю Бронте, знают и о том, что именно творил Патрик Бронте дома, как он сжигал обувь детей, чтобы красивая обувь не вызвала у них тщеславия. И нет, эта обувь не была излишеством, служанки поставили ее у огня, чтобы вернувшиеся после одинокой прогулки по холмам дети надели теплое. То, как отец запрещал детям есть мясо. Не считайте, что этот приступ вегетарианства был необременителен для детей и они ели салаты, нет, они ели картошку. И как отец уничтожил угощение, которое приготовили полуголодным детям служанки, которые явно и были информаторами Гаскелл. А еще он уничтожал вещи в приступах дурного настроения. Или шел на задний двор пострелять в воздух. И хотя про запрет общаться с другими детьми ничего не сказано, дети были оторваны от общества, сосредоточены на собственной маленькой компании.

Это «отсутствие тщеславия» накрепко засело в бедняжке Шарлотте. Кто читал ее книги, тот помнит, как яркие цветные ткани вызывают у ее героинь практически истерику, а брюссельцы, которые умеют радоваться жизни, видимо, неугодны Господу Богу нашему. На старшую дочь странности в верованиях отца произвели почти неизгладимое впечатление. Ее можно было бы назвать «маленькой ханжой», если бы уже в начале «Джейн Эйр» мы не встречали персонажа, который является образцом глупости и лицемерия. И который принадлежит церкви. Мистер Брокльхерст: «У меня есть маленький мальчик, он моложе тебя, но выучил наизусть шесть псалмов; и когда спросишь его, что он предпочитает — скушать пряник или выучить стих из псалма, он отвечает: «Ну конечно, стих из псалма! Ведь псалмы поют ангелы! А я хочу уже здесь, на земле, быть маленьким ангелом». Тогда он получает два пряника за свое благочестие». Не это ли портрет отца? Ведь Брокльхерст отправляет Джейн Эйр в школу, как саму Шарлотту отправил отец.

И хотя Элизабет Гаскелл снова развела хоровод «она не совсем имела в виду, когда имела в виду», но потом сознается, что да, под видом школы Ловуд из «Джейн Эйр» изображена школа Кован-Бридж, где своими придирками и плохим питанием учителя убили двух старших сестер Шарлотты. И несмотря на это, Патрик Бронте продолжал настаивать, чтобы Шарлотта и Эмили продолжали учиться в той школе, пока школу временно не закрыли по своим причинам. Даже мистер Рид в «Джейн Эйр» отсутствует. Про него говорят, дух его ходит по дому, обитая где-то в Красной комнате, но его нет в воспоминаниях Джейн. Нет фигуры отца. Сирот во всех романах трех сестер Бронте больше, чем во всём наследии Диснея. Но я утверждаю, что есть и более зримый образ отца в этом романе Шарлотты, самый неожиданный образ — Берта Мейсон Рочестер. Как-то я встречала (не помню источника), что под видом Берты был выписан Бранвелл — брат, страдавший алкоголизмом и наркоманией. Но давайте взглянем фактам в лицо: отец семейства Патрик Бронте явно имел проблемы с ментальным здоровьем, тогда как Бранвелл при всех своих странностях, безумцем не был.

Даже та небольшая россыпь поступков отца, которую я привела выше, демонстрирует, что речь идет не об эксцентричности, а о поведении, которое уже опасно для окружающих. Признавали дети болезнь отца или нет, но он обязан был стать их семейным секретом. Секрет, о котором не говорят — то, на чем и построена тайна в «Джейн Эйр».

Еще один фактор учитывают очень мало — Хауорт не был домом Бронте, это было казенное помещение, которое дети бы потеряли со смертью отца. Да, это признают, особенно, когда пишут, что публикация стихов была единственным способом заработать для девушек, так как брат уже стал абсолютным пьяницей и на его помощь рассчитывать не приходилось. Мне кажется, тут проблема самих исследователей — заниматься таким отвлеченным от жизни делом, как изучение жизни какого-то семейства литераторов викторианского времени, станет человек, который знает, что денег это не принесет, а значит имеет другой источник дохода. Следовательно, не может вообразить себе, что такое жить не в своем доме и постоянно ощущать угрозу очутиться на улице.

А у детей Бронте угроза оказаться на улице после смерти отца была основополагающей причиной большинства их поступков и поставленных перед собой целей. И вот тут мы видим интересное и вроде бы пока никем не исследованное противоречие. Девушки должны были стремиться выйти замуж: за слепого, хромого, тупого, лишь бы обрести свой дом. Как замужество является навязчивой идеей героинь Джейн Остин, так могло бы быть и у Бронте. Но нет. Не только в творчестве, но и в реальной жизни, у них великая ирландская гордость — девушки не хотят выходить замуж без любви и не ищут себе женихов. Могло ли безумие отца влиять на их выбор? Как ни странно, не думаю. Да, генетики тогда не было, но о том, что безумие передается по наследству, они знали. И то, что они передадут безумие своим детям — тоже. Но этой темы нет ни в письмах, ни в творчестве. Возможно, они отрицали безумие отца, считали его не врожденным, а реакцией на смерть их матери.

Возможно, избегали этой темы, пытались, чтобы она не просочилась даже в мысли, даже в творчество. В конце концов, их отец повторял (а я верю Гаскелл и тому, что сами дети были в курсе этих слов), что его дети рождались слишком часто и подрывали здоровье жены. Отличная формулировка, будто дети появляются как грязь — сами, без его участия. И что бесконечные роды погодков в конечном счете убили его жену, виноваты дети, а не неумение Патрика Бронте сдерживать свои желания или хотя бы реализовывать их не тем образом, который так пагубно сказывается на здоровье жены. Вы помните такой мотив хоть в одной из книг любой из сестер Бронте? Я нет. Винить отца — было запретной мыслью. Я только в романе «Шерли» помню мотив, как женщина отказывается от долгожданного замужества, боясь, что смертельно больна.

«Джейн Эйр» хороша тем, что все страхи Шарлотты прорвались наружу в этой книге, которую она писала, пока отец ждал операции на глазах, которую мог не пережить. То, что Джейн убегает в никуда, производит такое впечатление потому, что Шарлотта в этот момент очень зримо примеряет эту ситуацию на себя. Не знаю, сознательно или нет, но смерть Берты совпадает и вызвана потерей дома — Торнфильда. «Джейн Эйр» настолько сильнее всех других книг Шарлотты, что она почти полностью автобиографична, она написана сердцем, страхами, любовью и ненавистью. Да, ненавистью. Пока я искала материалы о Бронте, встретила порядка десяти работ о колониализме Бронте, о том, что сумасшедшая Берта нарисована негативно потому, что она креолка.

В наш век ревизионизма существует ряд пастишей, где оправдывают Берту и называют причиной ее безумия — невнимание Рочестера. Но в других книгах Шарлотты колониалистической ментальности нет. Я не считаю, что у национальности Берты иные причины, чем желание женить главного героя как можно дальше от Англии, где про этот брак никто не будет знать. Но Берта как бы сама навлекает на себя семейное заболевание. Посмотрите, никого не напоминает описание? «Никакая прислуга не была в состоянии мириться с внезапными и бессмысленными вспышками ее гнева, ее оскорблениями, ее нелепыми, противоречивыми приказаниями». Шарлотта знала, что это признаки безумия. И один человек в ее окружении стопроцентно соответствовал описанию.

Есть актеры, которым роль помогает раскрыться. Это более, чем роль, это уже целый образ, нечто идеальное и законченное. Для меня центром фильма стал Финн Уайтхед в роли Бранвелла Бронте. Для Эмили он становится той свободой, которой она жаждет, и она вместе с ним кричит холмам девиз «Мыслить свободно!». И как я любовалась Бранвеллом в фильме, так он был моим наименее любимым из молодых Бронте при изучении их истории.

Дело о неудачнике брате Почему же мне не нравится Бранвелл? Всё, что связано с ним, всегда отдает очень дешевой мелодрамой. Его сестры написали много произведений, но великими из них стали те два, которые рассказывают об очень сильных романтических чувствах, сниженных до реалистичных характеров. Как и очень многие великие произведения, «Джейн Эйр» и «Грозовой перевал» являются сочетанием двух жанров, в данном случае — романтизма и реализма. Романтизм Бранвелла не был сдерживаем любым соотнесением с жизнью.

Худшие страницы в «Повестях Ангрии» я уверенно отношу на его счет. «Ну да, ну да, судить человека по детским фанфикам, знаешь, что я в его возрасте писал/писала?». Каждый из нас, особенно из тех, чья молодость пришлась на развитие интернета, не без фанфикового греха. Но есть два фактора, которые пытаемся соблюдать мы все:

1. вырасти,

2. не писать уж совсем мэрисью, под которых прогибается мир.

Худший вариант, который можно выбрать в жизни — это самому воображать себя придуманным мартисью/мэрисью. А Бранвелл именно это и делал.Мне не нравятся его персонажи потому, что они жестокие. Это не жестокость Рочестера, который хочет поиграть с маленькой гувернанткой, притворяясь ей назло, что ухаживает за великосветской леди, это не жестокость Хитклиффа, который упорно идет к своей цели, совершенно не обращая внимания, кого уничтожит на своем пути. Это жестокость, когда человек совершает плохой поступок, а все им любуются, а не ругают. Инфантильная жестокость. Жестокость ребенка, который знает, что любим и родные всё от него стерпят.

Я неоднократно вижу, как к Бранвеллу относят харизматичных злодеев, сочиненных его сестрами. Нет, скорее, они рисовали таких персонажей, которыми Бранвелл хотел бы быть, но сам он изображал подобных слишком по-детски, даже в собственной жизни.

У Бранвелла были две проблемы, противостоящие друг другу и в достаточной мере рушащие его тонкую психику:

1. Сестры понимали, что могут не выйти замуж. Не будем разбираться в причинах. А потому им требовалось найти себе жилье и работу. Они все четверо были одной командой и должны были помогать друг другу. И у мужчины Бранвелла было намного больше шансов найти работу, чем у трех незамужних и не слишком красивых викторианских девушек.

2. Он был единственным сыном в семье, где почти все остальные были женщинами. Его не просто баловали все женщины, но и отец считал, что это единственный нормальный его отпрыск, который чего-то добьется. Стоит ли говорить, что Бранвелл не только уверился в своей мессианской миссии спасения семьи, но и был уверен, что с его талантами усилий не понадобится, всё само упадет в руки. Таинственно исчезают деньги, которые ему дали на обучение рисованию, и ни в одних письмах не упомянуто, что же с ними сделал Бранвелл или хотя бы как оправдывал их исчезновение. Вот это меня бесит больше всего — то, что он возвращался домой. Шарлотта и Энн пытались сбежать, устраивались на работу подальше от дома.

Помогли ли бы они остальным, если бы сумели устроиться на новом месте навсегда? Уверена, что да, их одинокое детство спаяло их слишком накрепко, да и все их поступки указывают на это. Но они хотели нормальной жизни, пусть только Шарлотта, единственная из девочек Бронте, заводила друзей. Но ведь у Бранвелла тоже были друзья. Но он не пытается пожить у них несколько месяцев, прячась от сознания совершенных ошибок. Все те преимущества, которые давал ему пол, он не использует, не пытается завязать новых знакомств, получить какую-то работу, связанную с искусством, от приятелей. Насколько бы паршивым художником ни был Бранвелл, вряд ли в Лондоне приятели не смогли бы найти ему подработки хотя бы по смешиванию красок в чей-нибудь мастерской. А там — новые знакомства, новые меценаты и не обязательный, но всё-таки возможный успех. Нет, Бранвелл совершает глупость, а потом, как примерный сын, бежит домой каяться. Да, раскаивался он, скорее всего, не в совершенном, а в тех грехах, которые ему казались более романтичными. Но об этом чуть позже.

Почему в таком случае я не ругаю Эмили, которая постоянно, отовсюду стремилась в Хауорт, спросите вы? А она не смогла провести много времени в школе Роу Хед, лишь год прожила в школе в Брюсселе. Ведь если дома ждал сумасшедший отец и полная беспросветность, почему она так рвалась домой? Эмили мне представляется глубоководной рыбой: они так привыкают к давлению, что попытки вытащить их на поверхность приводят к тому, что их разрывает изнутри. Она смирилась со своей жизнью, она нашла свой способ быть счастливой, уходя подальше в вересковые холмы, следя за жизнью «обычных людей», как Кэти и Хитклифф — лишь из тьмы и грозы. Возможно, ее неумение общаться с людьми было вызвано какими-то расстройствами аутического спектра, быть может, синдромом Аспергера. Но зато она прекрасно умела понимать людей. «Грозовой перевал» пугает зрелостью, пережитыми эмоциями.

В фильме показано, как Бранвелл дает Эмили мысли о свободе, это он танцующий, играющий дух, слишком легкий, чтобы думать о земном. Но в реальности, мне кажется, всё было наоборот. Это Эмили попыталась дать брату то, что он хотел — увидеть силу земли вокруг, черпать силу в своих фантазиях, не казаться, а стать тем персонажем, которым воображал себя Бранвелл — Александром Роугом. В начале 1840-го года Бранвелл нашел работу наставника в семье Постелтуэйтов. Но уже к июню его уволили. Есть сведения, что он написал письмо близкому другу, где говорил, что увольнение состоялось из-за того, как не то одна из дочерей семьи, не то служанка (видевший письмо не запомнил) родила внебрачного ребенка, который умер. Служанка семьи Постелтуэйтов Агнес Райли действительно родила в 40-м году дочку Мэри. Но если дочь и умерла, то не в младенческом возрасте. В 1852-м году Агнес Райли переехала в Австралию, с дочерью или без — не известно. В апреле 41-го Бранвелл находит работу клерком на железнодорожной станции, через год его уволили, так как нашли несоответствие в бухгалтерских книгах (кража это была или некомпетентность — иной вопрос).

В январе 1843-го Энн устраивает Бранвелла наставником сыновей в ту же семью, где работала сама — в семью Эдмунда Робинсона в усадьбе Торп-Грин. С этого момента начинается история, которая сведет Бранвелла в могилу и которую своим долгом считают упомянуть все те, кто разбирает жизнь юных Бронте. С Бранвеллом вступает в связь хозяйка поместья Лидия Робинсон, которая на пятнадцать-восемнадцать лет старше любовника. Где-то через пару лет муж узнает об интрижке и отказывает Бранвеллу от дома, заодно из дома выгоняют и Энн. Через год муж умирает, но Лидия Робинсон через кучера передает, что муж оставил приписку в завещании, что если она выйдет замуж за Бранвелла, то ее лишат всех денег и запретят видеться с детьми. Через полгода Лидия выходит замуж за богатого человека с титулом. Влюбленный Бранвелл страдает, рисует в письме к другу скорбящую кладбищенскую фигуру, полностью спивается через некоторое время и умирает.

Наверное, во мне буйствует «синдром утенка», глубокая вера в первое мною прочитанное серьезное исследование о Бронте — Дафна Дюморье The Infernal World of Branwell Bronte . С другой стороны, я не верю, что именно Бранвелл был инициатором, вдохновителем фэнтези-миров своих сестер, как утверждала Дюморье. Но вот ее убеждению, что всю историю с миссис Робинсон он выдумал, я верю бесконечно. Да, если вам показалось знакомым такое сочетание, как «миссис Робинсон», то не случайно, программный фильм «нового Голливуда» «Выпускник» (1967) о связи молодого парня и сорокалетней женщины, говорят, заимствовал имя героини именно из этой истории Бранвелла. Посмотрим, в чём же его история не сходится.

Прежде всего, никакого подобного завещания мистер Робинсон, разумеется, не оставлял. И об этом, скорее всего, было известно Энн. А если нет, то выяснить точнее для Бранвелла не составляло бы большого труда. Большинство всё равно считает, что просто такой ложью миссис Робинсон пыталась избавиться от неудобного любовника. Способ странный, если она хотела, чтобы он считал, будто она рыдает и бьется о стены, что больше его теперь не увидит. Ведь она не только средоточие красоты и добродетелей, ну, или распущенности, как кому нравится, она еще и наследница состояния, о котором бедному учителю остается только мечтать. Зачем создавать возможность компрометировать себя рассказами «Она так в меня влюблена»?

А тем более и втягивать кучера в свои странные отношения, который тоже теперь имеет хороший повод для шантажа? Да и, в конце концов, любой друг мог бы дать Бранвеллу вполне конкретный совет: «Если вы оба хотите быть вместе, попытайтесь обойти этот запрет». И самый простой способ — это убить ее нового мужа и получить двойное наследство при последующем замужестве, ведь уже после второго замужества запрет от первого мужа должен был бы перестать действовать. В самом ли деле женщина, которая быстро обустроила свой новый выгодный брак, была такой идиоткой? Но тогда, скажут мне, Бранвелл придумал это оправдание, чтобы не быть «брошенкой». И вот это именно то, что и заставляет меня говорить о «дешевой мелодраме» в связи с его именем. Даже если ему передали такую неправдоподобную историю, Бранвеллу намного выгоднее было бы представить себя в роли «брошенного возлюбленного»: «Может, она и предпочла бы меня, если бы у меня были деньги, но она оказалась слишком меркантильной тварью».

Потому что любой взрослый мужчина задаст вопрос: а как ты поступил, чтобы преодолеть обстоятельства? Может, снял домик недалеко от ее поместья, чтобы временами вы могли предаваться любви и поверенные бы этого не заметили? Может, она помогла тебе деньгами, понимая, в каком ты бедственном положении и ты отказался из благородства?

В общем, ты мужчина, что именно ты предпринял? Невозможность встреч из-за завещания — это выдумка и выдумка детская, которую самому Бранвеллу имело бы смысл сделать более драматичной, чтобы выглядеть мужественней, если уж вина за выдумку лежала на миссис Робинсон. Но так как Бранвелл выжимает из этой истории весь спектр «я страдаю», вернее, «мы страдаем» вместо того, чтобы хотя бы выяснить побольше о происходящем, то, уверена, выдумка его. И он даже не понимает, как глупо выглядит с этим псевдоготическим флером.

Вот, что он писал друзьям: «Ее кучер сказал, что жалость берет, при ее виде, потому что она может только преклонить колени в своей спальне в горьких слезах и молитвах». Некое доверенное лицо (чувствуется, где-то со дна бутылки) сообщило Бранвеллу, что миссис Робинсон «по очередности застывала то от своей неугасимой любви ко мне — от своего ужаса, что была первой, кто вверг меня в несчастья, то от ее агонии, что она была причиной смерти ее мужа ... Ее чувствительный ум полностью разрушен».

И ведь никому в голову не приходит, как молодой парень, если любит сам и полагает, что любим в ответ, пишет письма, которые полностью уничтожают репутацию «любимой»… Нет, давайте верить в то, что через всех знакомых миссис Робинсон не отвергала любые притязания бедного несостоявшегося учителя, а передавала, что так страдает, так страдает… Некоторые считают, что автором «Грозового перевала» был Бранвелл. Ах да, забыла упомянуть, так Бранвелл отблагодарил Эмили, зачитывая куски из ее романа в таверне «Черный бык» и утверждая, что это его творчество. Но это сексизм, как он есть — считать, что только мужчина смог бы написать большой роман.

Эмоционально Бранвелл был развит намного меньше, чем сестры. Даже Эмили получала больше общения с людьми, когда отец силком отправлял ее вслед за Шарлоттой в школы с парадигмой «две дочери не выжили, а эти, может, выживут, на всё воля Божья». Бранвелл не получил школьного образования, его учил отец. Гаскелл пишет об этом очень аккуратно, будто ступает по льду, разве что упоминает, что «молодость тянется к молодости» и Бранвелл искал друзей своего возраста, хотя отец полностью ограничивал его общение. Дюморье предположила, что Бранвелл страдал эпилепсией, потому отец и не хотел отдавать его в школу. На мой субъективный взгляд, это всё снова попытки найти рациональные объяснения безумию Патрика Бронте и его иррациональным решениям. Ограниченный в общении со сверстниками, избалованный и одновременно забитый мальчик, который мог общаться разве что с сестрами, Бранвелл вырос совершенно непонимающим как то или иное действие отзовется человеческой реакцией. Мы знаем о двух попытках Бранвелла работать воспитанником, обе из которых якобы провалились из-за его сексуальных подвигов.

Можно подумать, что мы говорим о великом бабнике, которого один неудачный опыт ничему не научил, и он полез второй раз в отношения, прекрасно зная, что потеряет при этом место и сам, и подставит сестру. Но об этих приключениях мы знаем с его слов. И у этих связей есть одна особенность — они все вдалеке от мест, где он живет. Можно рассказать и о том, как десяток хорошеньких дочек сквайра покончили с собой от того, что не получили Бранвелла, кто сумеет проверить? Фактов, что он поддерживал хотя бы переписку с Агнес Райли, которая якобы родила его дочь, нет. В родной местности любовных приключений у него ноль целых ноль десятых, да и вообще он предпочитает общество мужчин, закладывая с ними за воротник в местном пабе и рассказывая массу интересных историй о себе, где он всегда победитель.

Дело о трех убийствах?

В 99-м году автор Джеймс Талли выдвинул версию, что Шарлотта убила своего брата и двух сестер, чтобы завладеть их гонорарами. Помогал ей в этом будущий муж, помощник викария Артур Белл Николс. А как иначе объяснить то, что именно с его появлением были изданы все романы-бестселлеры? И то, что потом Бранвелл, Эмили и Энн умерли один за другим в течение года? Никто не стал бы возиться с такой версией, будь она научно-популярной, потому всё было оформлено в художественный текст и выпущен роман, считающийся «самым ненавистным у любителей Бронте» — «The Crimes of Charlotte Brontë: The Secrets of a Mysterious Family». Эта версия вызывает не мое возмущение, а здоровый или не совсем здоровый смех.

Даже если бы нам не были известны взгляды Шарлотты по воспоминаниям современников, ее письмам, собственным работам, сложно поверить в человека, готового убивать родственников в тот момент, когда они только-только прославились и могут заработать намного больше. Ах да, Бранвелла пустили под нож, вернее, под отравление якобы потому, что именно он написал все эти произведения, которые украли сестры.

Помимо того, что в 2020-м году проводился анализ, и авторство Эмили установлено, есть и еще один способ доказать, что автором романа могла быть только она. Хотите понять «Грозовой перевал»? Я вам предложу ключ, упражнение, которое вы более не встретите нигде, так что радуйтесь эксклюзиву. Это упражнение поможет не только понять роман, но и саму Эмили, и секрет того, как молодой девушке удалось написать один из самых великих романов. Представьте, что Хитклифф воображаемый друг Кэти. Дух, который присоединился к ней в холмах, реальный, но виден только ей.

Спорим, что вы никогда не встречали такой версии? А пусть Хитклифф в романе вполне реален, на версию о том, что он не совсем человек, указывает очень много: то, как Хитклифф появляется неизвестно откуда, то, как неизвестно куда уходит и возвращается намного могущественнее. Кэти всегда снаружи, мы и знакомимся с ней, когда она дух, бродящий по холмам, который стремится в дом, но неможет войти. С детства она вне собственного дома, вне человечества. Ее манят холмы, одинокие прогу