Том Пикетт рассказывает «Краткую история равенства» в своей новой книге

Французский экономист Тома Пикетти стал известен широкой публике благодаря вышедшей в 2013 году книге «Капитал в XXI веке», посвященной анализу неравенства в исторической ретроспективе. Несмотря на внушительный объем (почти тысяча страниц во французском варианте и почти семьсот — в английском) и сложную тематику, книга стала бестселлером, что не так уж часто случается с трудами по экономике. Одна из основных идей книги состояла в том, что уровень доходности капитала [r] превышает темпы роста экономики [g], и, следовательно, процентная доля доходов самых богатых членов общества (как правило, как раз владельцев капитала) со временем будет расти. До сих пор в интернете можно приобрести футболку с надписью «r > g», что свидетельствует о том, книга была прочитана не только профессиональными экономистами. В 2019 году вышло продолжение книги — «Капитал и идеология», — которое имело еще больший объем (более тысячи двухсот страниц во французской версии). Хотя Пикетти сознательно избегал в тексте математико-статистических выкладок, обычному читателю было, безусловно, не слишком легко прорваться через большой объем непростого текста. В 2022-м Пикетти опубликовал намного более компактную «Краткую историю равенства», кратко подытоживающую основные результаты его исследований. В этой книге, русский перевод которой недавно вышел, он не предлагает новых теоретических конструкций, а скорее в сжатом, доступном виде фиксирует авторский взгляд на глобальные проблемы и потенциальные пути их решения.

Рассмотрим структуру «Краткой истории равенства». Первая глава посвящена актуальности исследования неравенства, возможным его проявлениям и социально-экономическим индикаторам, используемым для его измерения. Вторая глава содержит сведения о том, как менялась концентрация собственности с конца XVIII века, как собственность была связана с политической властью, как возникал средний класс и первые зачатки движения в сторону равенства. Следующие две главы посвящены истории возвышения Европы, становлению мировой колониальной системы и вопросу о выплатах репараций пострадавшим странам. После экскурса в историю революций и народных движений в пятой главе Пикетти переходит к описанию «Великого перераспределения 1914–1980 гг.» в шестой и его социально-экономическому анализу — в седьмой. Последние три главы посвящены вопросам дискриминации, неоколониальной эксплуатации и возможному будущему демократическому социализму соответственно.

Хотя центральной темой книги является история постепенного снижения уровня неравенства на протяжении двух последних столетий, спектр затрагиваемых вопросов предельно широк и включает в себя проблемы исторической справедливости, борьбу за избирательные права, расовую и гендерную дискриминацию, глобальное потепление и многие другие. Стоит отметить, что Пикетти отнюдь не первый указывает на все эти проблемы современного (и не только) капитализма, и, следовательно, необходимо понять, что именно выделяет его работы из огромного потока литературы подобной направленности.

Прежде всего, достаточно необычной является фигура автора. Пикетти — профессиональный экономист, опубликовавший множество статей в наиболее престижных мейнстримных журналах. Среди всех представителей социальных наук экономисты традиционно занимали наиболее прорыночные позиции и скептичнее других относились к государственному регулированию. Естественно, даже среди тех, кто принадлежит к магистральному направлению экономической науки, встречались и встречаются известные ученые с более критическим отношением к неограниченному капитализму и более серьезным отношением к проблеме неравенства (Пол Кругман, Джозеф Стиглиц, Амартья Сен и др.), но по меркам профессии его высказывания являются необычно левыми. Так, в частности, в своей книге 2021 года Time for Socialism Пикетти заявил, что теперь он уже говорит не просто о реформировании капитализма, а о необходимости нового варианта социализма. Следствием этого является активное использование в книге литературы, относящейся к обоим лагерям: наряду со ссылками на ведущие экономические журналы типа American Economic Review или Quarterly Journal of Economics Пикетти активно ссылается на Дэвида Гребера, Иммануила Валлерстайна, Говарда Зинна и других авторов критической направленности, что является редким сочетанием. Если традиционно аргументы критически настроенных к капитализму теоретиков просто оставались незамеченными, то игнорировать Пикетти уже несколько сложнее (однако не будем преувеличивать: вряд ли кто-то из традиционных экономистов потерял сон от выступлений Пикетти).

Второй важнейшей особенностью, выгодно выделяющей эту книгу из ряда других, является ее эмпирическая основа. Пикетти и его коллеги много лет работали над базами данных, обобщающими статистику по доходам, богатству, налогам и многим другим социально-экономическим показателям, и его теоретические рассуждения всегда подкрепляются фактическим материалом. Абстрактные споры о том, насколько велико неравенство и важно ли вообще оно в современном мире, становятся гораздо менее актуальными перед лицом конкретных цифр. Да, неравенство в современном обществе велико и продолжает расти, и эту тенденцию можно отчетливо проследить в данных. Хотя исторический тренд последних двух столетий показывает, что в целом мы движемся в сторону более равномерного распределения, тем не менее современное общество и в наиболее экономически развитых странах далеко от декларируемого равенства возможностей. Так, например, несмотря на все современные дискуссии о позитивной дискриминации в образовании, Пикетти показывает, что она еще даже не стоит на повестке дня. Так, пока до сих пор не удалось избавиться от негативной дискриминации — на одного ученика или студента из элитных учебных заведений выделяется значительно больше денег, зарплата преподавателей там выше, правила поступления запутаны и непрозрачны, а шансы учащихся из богатых семей получить престижное образование несравненно выше.

Пикетти обращает особое внимание на то, что рост материального благосостояния и расширение доступа к образованию и здравоохранению, которых удалось достигнуть за последние два столетия в развитых странах, зачастую связаны с применением рабского труда, колониальной эксплуатацией, насилием, безудержной растратой природных ресурсов. Послевоенное «золотое тридцатилетие» могло быть таким для европейцев или американцев, но не для бывших колоний, пытающихся выстроить новое общество, располагая крайне скудными ресурсами. От колониальных времен многим странам достались не только высокий уровень неравенства, практически неразвитая система образования, экстрактивные институты, но и долг. Показательным является рассматриваемый в книге пример Гаити, когда освобождение рабов сопровождалось компенсациями рабовладельцам. Мало того что эти выплаты по современным меркам кажутся крайне несправедливыми — они еще и были равны трехкратному размеру национального дохода Гаити. Эту сумму Франция никак не желала «прощать», а позже переуступила этот долг США, взимавшим его еще много десятилетий.

Благодаря работе с историческим эмпирическим материалом также развенчиваются многие мифы и стереотипы — например, о том, что некоторые культуры якобы изначально более склонны к равенству. Так, Пикетти подчеркивает тот факт, что в шведском обществе, которому обычно приписывается более благосклонное отношение к перераспределению, еще в начале XX века богатые владели намного большей долей собственности и имели куда больше политического влияния, чем в других европейских странах. Благодаря этому и другим примерам автор наглядно показывает, что неравенство не является неким «естественным» или «неизменным» феноменом, а всегда связано с политическим, экономическим и социальным устройством конкретного общества, которое является исторически изменчивым. Изложенная в книге история изменения концентрации дохода и богатства напрямую связана с политической борьбой, законодательными реформами, социальными движениями. Пусть мысль о том, что экономические проблемы слишком важны, чтобы отдавать их на откуп исключительно экономистам, и не нова, пока в этом направлении было сделано не так много шагов, она остается по-прежнему актуальной.

Поскольку Пикетти отмечает, что степень неравенства в обществе зависит не только и не столько от незыблемых законов экономики, но и от политической борьбы, на первый план выходит вопрос о гипотетической альтернативе существующему порядку. Он признает, что такая борьба невозможна без соответствующего нарратива и что прийти к согласию относительно него гораздо сложнее, чем признать, что существующие на данный момент институты связаны с угнетением и неравноправием. В самом деле, если еще столетие назад эту роль могла выполнять социалистическая доктрина, то XX век выявил ряд проблем, не предсказанных теорией. Пикетти признает, что социализм централизованного планирования не только не оправдал возложенных на него надежд в экономическом плане, но и был не слишком демократичен. Мобилизовать широкую коалицию за равенство, призывая вернуться к прошлому, вряд ли возможно. Впрочем, капиталистический энтузиазм конца 80-х тоже ушел в прошлое. Технологический прогресс не приводит автоматически к социальным трансформациям, экономика «просачивания» богатства сверху вниз не приносит особой пользы бедным, прилив не поднимает все лодки. Образ возможного будущего остается крайне смутным.

Пикетти настаивает, что, хотя движение к равенству в какой-то момент и обратилось вспять, тенденция может быть изменена, но произойдет это не в силу неких законов истории, а под влиянием борьбы широких масс. За что же они должны бороться? Здесь начинается самая интересная, но и самая проблематичная часть книги. С одной стороны, автор выступает за хорошо знакомые средства: прогрессивное налогообложение доходов, налоги на наследство, сильные профсоюзы, представительство работников в совете директоров, борьба с дискриминацией, государство всеобщего благосостояния с сильной системой социального страхования. С другой стороны, он поддерживает и современные предложения: предоставление каждому человеку безусловного базового дохода и минимального капитала (с ограниченными возможностями использования), гарантированные рабочие места, равное финансирование избирательных кампаний, СМИ и аналитических центров, выплата компенсаций за колониальный гнет развивающимся странам, борьба с уходом от налогообложения через офшоры и т. д. Более того, Пикетти даже замечает, что «нам ничто не мешает подумать о системе, отвергающей частную собственность в любых ее формах», и говорит о необходимости децентрализованного, демократического самоуправляемого социализма, который бы позволил не повторять ошибки прошлого. Но, несмотря на относительно оптимистичный тон автора, остается ряд вопросов, причем далеко не все из них возникают лишь из-за краткости книги.

Во-первых, Пикетти практически обходит стороной причины смены экономической политики и роста неравенства в конце XX века. Почему произошел демонтаж государства всеобщего благосостояния, а идея нерегулируемого и неограниченного капитализма восторжествовала? Иногда он упоминает интересные детали — например, историю о том, как французские социалисты согласились на требование немецких христианских демократов о либерализации финансовых потоков, чтобы достичь соглашения о введении единой европейской валюты. Но у читателя может возникнуть закономерный вопрос: если, как утверждает Пикетти, активное перераспределение в самом деле не мешало экономическому росту, а государство всеобщего благосостояния в целом работало неплохо и сокращало неравенство, то как вышло, что эта политика оказалась свернута? Почему вполне устойчивый консенсус, касавшийся в том числе профессиональных экономистов, оказался разрушен? Как провести работу над ошибками? Это неприятные и сложные вопросы, которым посвящен огромный массив литературы, однако читатель, не являющийся экспертом в области экономической истории и истории идей, сильно бы выиграл от пусть даже кратких ответов. Кроме того, ряд решений, предлагаемых Пикетти, уже были опробованы в качестве эксперимента, и комментарии к их результатам, пусть даже на несколько строчек, позволили бы придать большей убедительности аргументам или обозначить проблему. Безусловный базовый доход был опробован в тестовом формате на небольших группах людей, а в Швейцарии в 2016 году и вовсе вопрос о нем выносился на референдум (77% процентов швейцарцев оказались против). Югославский опыт самоуправления предприятий рабочими коллективами выявил ряд проблем (недоинвестирование, низкие стимулы к инновациям, барьеры для входа новых работников и др.), несмотря на то, что в течение какого-то времени и обеспечивал высокие темпы роста.

Во-вторых, Пикетти признает, что, хотя снижение неравенства в XX веке и было большим достижением, оно было связано с масштабными потрясениями — двумя мировыми войнами и Великой депрессией. Позже развитие государства всеобщего благосостояния отчасти подталкивалось существованием социалистического блока и конкуренцией с ним. Помимо того, что сам опыт катастроф прошлого столетия был крайне болезненным и никто бы не хотел проходить через них вновь, такого рода чрезвычайные события совершенно необязательно ведут общество в сторону прогрессивной политики, а реакцией на них может быть всплеск националистического или религиозного экстремизма. Сам Пикетти признает, что одним из результатов может быть, например, всплеск популярности китайской модели, весьма далекой от идеалов демократического партисипаторного социализма.

В-третьих, очень амбициозные предложения Пикетти по сокращению межстранового неравенства резко контрастируют с тем фактом, что на сегодняшний день нет никаких признаков наличия в рамках существующей системы международных отношений возможности или политической воли, чтобы преодолеть кризис координации для решения глобальных проблем. Отдельные действия возможны в одностороннем порядке — например, как отмечает Пикетти, в 2010 году администрация Обамы добилась того, чтобы швейцарские банки раскрывали сведения о тех американских вкладчиках, что подлежат налогообложению у себя дома, — однако масштаб возможных перемен не стоит преувеличивать. Угроза лишить лицензии на проведение операции на банковском рынке США действительно может быть действенной, но вряд ли таких уступок могли бы добиться беднейшие страны Африки. Надеяться на добрую волю экономически развитого мира тоже не приходится: как отмечается в книге, международная помощь тем же беднейшим странам Африки составляет лишь незначительную долю тех прибылей, что транснациональный капитал выводит из них. Прошедшая пандемия COVID-19 показала, что отказываться от патентов на вакцины ради спасения множества жизней жителей Глобального Юга никто не собирается. В уже упоминавшихся сложных взаимоотношениях Гаити и Франции по вопросу компенсаций пока не было достигнуто существенного прогресса, а надежда, «что под давлением общественности до следующего столетнего юбилея Гаити французское государство все же найдет приемлемое решение» (т. е., к 2104 году), выглядит уже абсурдной и даже издевательской.

Наконец, нельзя не признать, что образ будущего, предлагаемый Пикетти, также остается очень неконкретным. Как именно будут работать экономические механизмы децентрализованного самоуправляемого социализма? Сможет ли он дать ответы на те вызовы, с которыми не справляется современный капитализм, и если да, то почему? Будет ли он политически устойчивым? Как решать проблемы неравенства и бедности таким образом, чтобы не усугубить нагрузку на окружающую среду?

С одной стороны, было бы, безусловно, утопией пытаться дать детальные ответы на эти вопросы, и каждый раз, когда Пикетти подходит к потенциально проблемным мерам, он оговаривается, что решение должно приниматься демократическим образом после общественного обсуждения с политическими партиями, профсоюзами, экспертами и всеми заинтересованными сторонами. Большая конкретика неизбежно оттолкнула бы и часть участников широкой коалиции за равенство. С другой стороны, очень расплывчатые планы, немного касающиеся проблем, которые интересуют участников и участниц профсоюзного, экологического, феминистского, антиглобалистского и прочих движений, могут в итоге не привлечь ни одну из этих групп всерьез, тем более что чаемые перемены требуют общественной борьбы не в рамках национального государства, а в масштабах всего мира.

Приведенные выше соображения, конечно, говорят в большей степени не о книге Пикетти, а о глубине проблем, стоящих перед современным миром, и о том, какой большой путь предстоит пройти, чтобы теоретически осмыслить и практически разрешить их. Нельзя всерьез надеяться, что даже самый лучший научно-популярный труд сможет сделать что-то большее, чем добавить одну крупицу на чашу (в данном случае — левую) весов общественного мнения. Саму книгу при этом можно только рекомендовать: ее автор — авторитетный ученый, прекрасно владеющий фактическим материалом, она написана доступным языком, основана на статистических данных и достижениях современной науки, развенчивает ряд распространенных мифов и привлекает внимание к целому ряду важнейших проблем. В целом «Краткая история равенства» служит отличным введением в тему, и если у читателя нет времени, чтобы читать многотомные фолианты, то есть все основания для того, чтобы из всей массы литературы выбрать именно ее. Показательно, что один рецензент в журнале сторонников австрийской экономической теории заметил: книга эта может быть весьма опасна. Если «Капитал» Маркса прочитали и поняли весьма немногие, то «Манифест Коммунистической партии» был куда более вреден, так как, во-первых, был куда более краток и доступен, во-вторых, содержал перечень политических рекомендаций, доступных для воплощения в жизнь, и потому оказал куда более сильное влияние на общество. Будем надеяться, что аналогичные соображения окажутся верными и для трудов Тома Пикетти.